лёгкой летней рубахи виднелся затвердевший от напряжения маленький девичий сосок.

Девушка всё ещё стояла на коленях перед мужчиной, боясь пошевелиться, боясь спугнуть эти сладостные ощущения, боясь, что если она хотя бы легонько вздохнет - он исчезнет, развеется, как хмельное наваждение.

Превозмогая боль в плече, Лют быстро поднял обомлевшую девушку, и усадил себе на колени. Хельга понимала, что именно сейчас она должна отвесить парню смачную оплеуху, выйти вон и навсегда забыть сюда дорогу. Так поступила бы достойная своего мужа жена. Но Хельга не уходила, напротив - она наслаждалась тем, как Лют целовал её в шею, легонько проводил по ней языком, слегка покусывал зубами. Его руки уже без стыда вовсю разминали её небольшую упругую грудь, уделяя особое внимание твёрдым, как камень соскам. Хельга никогда раньше не ощущала подобного, никто и никогда не трогал её так - каждое прикосновение Люта отзывалось тянущей и ноющей болью внизу живота.

Девушка густо покраснела - льняная юбка под ягодицами была насквозь мокрая, как будто она справила малую нужду. Был и ещё один повод для волнений - ощущение чего-то очень твёрдого, горячего, пульсирующего и подрагивающего под собой. Хельга с ужасом поняла, что тело Люта уже господствует над его разумом, и он в любой момент дерзко подомнёт её под себя.
- Лют, не смей! - попыталась вырваться тяжело дышащая девушка, - пусти сейчас же, не то закричу! Прибегут охотники, и от тебя мокрого места не останется!

Парень пропустил её угрозы мимо ушей. Ловким движением он проник ей под юбку, пальцы скользнули по бедру, и припали к очагу сладостных ощущений. Нащупав маленькую твердую горошину в складках влажной кожи, Лют стал не торопясь массировать это бугорок, всё ускоряя темп.

И тут случилось то, чего Хельга совсем не ожидала. Всё её тело на мгновение разобрала сильная судорога, руки и ноги одновременно отнялись, внизу живота чувствовались резкие спазмы и пульсации. Лют все не убирал руку с заветного места, поэтому сладостные ощущения продолжались особенно долго.

Наконец мужчина оставил Хельгу в покое, чтобы она немного пришла в себя после бурной разрядки. Девушка находилась, будто в полудрёме. В ушах гудело, перед глазами плыли круги, тело сделалось невероятно тяжёлым и непослушным. Девушка облизнула пересохшие губы, и хотела приподняться на ноги, однако Лют нежно, но властно удержал её:
- Куда же ты, Лада моя? - прошептал он, - я ведь тоже хочу утешиться...
Мужчина резко уложил девушку на лежанку, скользнув по ней диким взглядом.
- Скинь сорочку, покажи мне себя, - тихо проговорил он, - я хочу посмотреть на тебя, Хельга, - первый раз он назвал её по имени.

«Я хочу посмотреть на тебя!» - эхом пронеслись в голове изменницы слова Асгрима, горячо любящего мужа. О нем не хотелось сейчас думать, как и том, что он сделает, если узнает, что Хельга отдалась другому.

Но пути назад не было. Девушка резко встала с лежанки, отошла немного, чтобы Лют смог её как следует разглядеть, быстро сняла, почти сорвала с себя всю одежду, и гордо посмотрела любовнику в глаза. На этот раз она не опустила взгляд, не прикрыла стыдливо поросль внизу живота, на устах была лёгкая игривая улыбка, а во взгляде был яростный призыв.
- Ты тоже разденься, русич! - приказала она, и Лют, повинуясь, стянул с себя кожаные портки, немного помешкав с сорочкой из-за боли в ране.
- Ну что, люб я тебе, дикая ты шельма? - с напором спросил парень.

Люб... Ещё как люб... Теперь, совсем без одежды, мужчина казался ещё стройнее и крепче. Тонкая талия плавно переходила в тугие упругие бёдра, ноги Люта походили на лапы молодого барса - покрытые светлыми волосами, прямые, налитые силой. Взгляд Хельги переместился на торчащий напряжённый орган. Никогда прежде девушка не видела мужской стержень так близко и так отчётливо. Длинный и толстый, он вздыбился вверх, будто обращался к небу и солнцу, по всему стволу проступали тонкие изгибистые жилы, основание утопало в копне чуть кучерявых взъерошенных волос.
- Чего же ты ждёшь, Лют, перунов сын? - с вызовом спросила Хельга, - или испугался?

Забыв про ноющую рану, Лют резко притянул осмелевшую любовницу на себя, и они вдвоём завалились на волчью шкуру. Удерживая девушку за ягодицы, быстрым движением руки мужчина направил свой ствол в истекающее соками девичье лоно. Она сидела на нём верхом, как на резвом диком скакуне, который брыкался под ней, доставляя такую усладу, что хотелось кричать не своим голосом.

Несколько минут такого галопа лишь сильнее распалили любовников. Резко отстранив от себя Хельгу, Лют перевернул её на живот, затем навалился всем телом и вошёл в неё сзади. Это было похоже на сношение дворовых собак, стыдно и унизительно, но Хельга лишь ещё больше разошлась. В кураже «битвы» мужчина схватил девушку за волосы, будто рабыню-невольницу, стал сильно кусать её за шею и плечи, причиняя Хельге боль и сладостные ощущения одновременно. Его хватка становилась всё жестче, толчки всё сильнее, дыхание все тяжелее... И вот, издав утробный звериный рык, Лют разрядился в горящее лоно сильным потоком семени. Волна наслаждения накрыла и Хельгу - её нутро судорожно сжималось, высасывая и вбирая в себя мужские соки.

Немного отдышавшись, Хельга ждала, что Лют тут же отвернётся и захрапит, как обычно делает её муж, но парень поудобнее устроился на спине, уложив голову Хельги на здоровое плечё.
- Вот смотрю я на тебя, Олька, - назвал он девушку на славянский манер, - и думаю - такое богатство подле меня лежит, и не пристроенное! Али мужики у вас слепые, али головы у них дурные? - в привычной шутливой манере стал рассуждать Лют.
- Ну почему же, пристроенная я, - тихо сказала девушка, - хожу хозяйкой в доме богатого и могущественного ярла. Все мне почёт и уважение выказывают, живу в холе и неге, распоряжаюсь всеми, как хочу.
- От чего же тогда тебя на сторону потянуло, девица? - чуть насторожился Лют, - мужу насолить хочешь?
- Я чту и уважаю своего мужа! Он благородный и справедливый правитель, добрый хозяин, прославленный воин! - с обидой выпалила Хельга, поднявшись с плеча.

Встретившись с вопрошающим взглядом своего искусителя, Хельгу будто прорвало:
- Мне шла семнадцатая зима, когда в наш дом пришла весть, что Хельг, смелый и преданный государству муж, героически пал под трусливыми стрелами степняков. Моя мать Тьордлейн, больше не имела хозяйских прав в доме, потому как не родила своему мужу сына. Единственным наследником нашего поместья был Хельми, двоюродный брат отца. Когда он прилюдно объявил о своих правах, он разрешил нам с матерью остаться, пока мне не исполнится семнадцать, и я не выйду замуж. Мы бы скитались, грязные и голодные, понимаешь? В день, когда тело Хельга придавали огню, собрались все, кто знал и уважал моего отца, кто прошёл с ним не одну кровавую битву. Среди них был и Асгрим. Через год он забрал меня сюда, в своё поместье, и объявил своей женой. Также он обещался ежегодно высылать жалование на содержание моей матери, чтобы она не превратилась в служанку в собственном доме. В первую