и нос. У слюны был отвратительный тошнотворный запах табака и прогоркших семечек. - А теперь ты размажешь харчок по всей своей харе. Ну, начинай, я жду!

Олеся была настолько же красивая, тонкая, трепетная, настолько же и тихая. На её глазах мгновенно проступили слёзы от несправедливой обиды. Она закрыла лицо руками и зарыдала, от позора и хотела убежать в ванную, но её сестра, обладающая массивным телосложением борца сумо, с силой схватила её за волосы, скинула со стула и стала прижимать её голову к полу.
- Куда намылилась тварь! Извинись передо мной.
- За что? Будто это я виновата, в твоей тупой выходке! Прекрати!
- Следи за языком! Ты виновата. Скажи, что ты извиняешься.
- Нет! - Задыхаясь, выпалила Олеся. - Отпусти...
- Скажи это. Или я убью тебя.

Со зловещей демонической ухмылкой Рита с силой ударила её ногой в живот. Прижатая к полу Олеся задохнулась, закашлялась, а после заходилась в рыданиях.
- Извини...
- Громче!
- Извини меня!

Её мольбы, казалось, еще больше раззадоривали сестру. Ритка грубо взлохматила волосы сестры, так что те словно никогда не знали расчески, превратив её прическу в нечто невообразимое.
- Скажи что ты чучело.

Запаниковав, Олеся была готова говорить все что угодно.
- Я чучело.
- А чучелу нравится положение, в котором оно сейчас находится?
- Нет...
- Что?!
- Да...
- Очень хорошо. Но чучело пол, то теперь грязный! Смотри, мой харчок свалился на пол. Пора поработать. Давай Золушка... в своих фантазиях ты ведь Золушка? Очисть-ка пол. Ну-ка лизать!

Пару раз, хорошенько пнув напоследок распростертую у себя в ногах Олесю, Рита всё же отступилась, с развязным видом покачивая жирными ляжками напевая что-то под нос, оставила и комнату, и квартиру вместе с рыдающей Олесей...
Воспоминание было настолько ярким и острым что уже взрослая независимая и состоявшаяся Олеся, словно почувствовала доносящийся до нее сквозь годы вкус соленых слез во рту... Снова ощутил ту боль, тот страх и ужас, дрожь во всем теле... дикий адреналин. Именно он заставил кровь закипеть в жилах. Именно он отдался пульсацией в её клиторе. Такого странного чувства она еще никогда не испытывала. Её сердце сжалось. После всех этих лет, что она пыталась оградить себя от своих жутких воспоминаний, они явились к ней именно сейчас? Олеся, открыв глаза и замерев на время, отказываясь верить самой себе, прислушивается к своему телу. Сначала медленно начала гладить свою грудь, а затем... Она вспоминала об этом эпизоде и в то же время стала возиться между ног...

«После всего этого... как я могу... Я, что, совсем выжила из ума? Какая только муха меня укусила... « - Подумала Олеся, покачав головой. Затем протянула свободную руку, беря один сосок, и зажимала его несколько раз. Затем второй, одновременно манипулирую другой рукой в промежности. Когда пальчик стал воздействовать непосредственно на пульсирующий клитор, Олеся задергала бедрами как сумасшедшая, елозя и судорожно извиваясь на своих пальцах, которые стали совсем мокрыми, от клейких выделений. Во всё нарастающем ритме, она двигала бедрами навстречу своим пальцам, ритмично призывно постанывая, чувствуя как любовные соки, все сильнее текут от её влагалища по бёдрам.

Олеся остервенело, и лихорадочно работала рукой между раздвинутыми бедрами, вспомнила другой эпизод, насильно вырванный ею самой из памяти происходивший, когда она уже была девушкой. Несколько пьяных дружков Риты, на вечеринке у них дома (попойку Рита устроила в удобный момент, когда мать была где-то на даче с очередным любовником) завалились к ней в комнату и чуть не изнасиловали.

Два нетрезвых элемента прижали её к полу, нагло лазили везде руками и пытались раздеть, третий пришелец стоял рядом и пялился. Глупо улыбался. Олеся хотела закричать, но жутко боялась последующего позора. Она оказалась, словно загипнотизированной и отвечала лишь испуганными взглядами. К счастью подружка одного из подонков, все остановила. Случайно увидев происходящее, она назвала своего парня похотливым гавнюком и с напыщенным видом оскорбленного достоинства удалилась прочь к остальным гуляющим. Нет, её вовсе не заботила судьба Олеси, её только интересовала она сама. Сорвавшись с места, один из двух злодеев немедленно побежал догонять подругу, что бы вероятно успокоить и уверить, что та все не так поняла, что это просто шутка. Все остальные последовали за ним вслед. Видимо он был главным заводилой.
- Подумаешь, - Презрительно ухмыльнулась Ритка, когда на следующее утро Олеся ей об этом рассказала со слезами, катящимися по ее лицу. - Ну и изнасиловали бы они тебя. Всего-то трое. Это ещё ничего. Вон Люську в прошлом месяце, всей толпой оттарабанили, человек 12. Ну и ничего. Даже заявление писать не стала. Ей вроде даже как понравилось. Шалава она и есть шалава. А уж тебе и подавно бы понравилось. Вы все ботанички на самом деле похотливые шлюшки. Строите из себя недотрог, а сами... Поверь мне, я знаю, что говорю. Я наблюдательная. Сидите себе тихонько до поры до времени, а потом башню в раз сносит, пизда с ума сходит. Ты ведь думала об этом... я права? Ты ведь, дрочишь на тех троих парней признайся?

«Это были слова, трахнутой тупой суки! Настоящего кровожадного монстра, который случайно оказался моей собственной сестрой! Я не в чем ни виновата... просто тогда у меня не было сил и опыта что бы защищать себя!» - пронеслось в голове Олеси, а пальцы полетели все быстрее и быстрее. Психология возбуждения порой бывает очень странной. Найдя для себя какое-то новое извращенное удовольствие, Олеся взрывалась зарядами высшего наслаждения, она кончала.

Ей было тошно от самой себя. Как она могла? За считанные минуты отбросила себя назад, отринула всё уважение к себе, которое росло и укреплялось на протяжении стольких лет, с тех самых пор как она вырвалась из-под опеки своей блудливой шизофренички мамаши, рассталась с безумной алкоголичкой сестрой. А теперь все её представления о себе самой рассыпались в прах.

Чувствуя себя отравленной странной бациллой, она лежала, тяжело дыша с вульгарно раздвинутыми ногами с влажным влагалищем, пульсирующим клитором. Рука её при этом блуждала между лицом и лоном переносившей её собственные соки из половых губ в собственный жадный рот... Она даже не сразу отдала себе отчета в том, что делала, это было наваждение, наитие. Оргазм был особой силы - мощный, испепеляющий, оглушающий. И ощущение, которое он дал, держалось еще долго.

Олеся осознала, нечто непостижимое - что странным причудливым образом её наивысшее возбуждение соединялось с фактором собственного подчиненного даже жертвенного положения. Олеся полюбила вспоминать о тех случаях. Со временем в её голове более смело и отчетливо стала звучать давно появившаяся мысль - она хотела большего.

Олеся решила стать рабыней.

Эта идея так захватила её, что скоро стала каким-то наваждением. Она обдумывала ее и ночью и днем. Олеся заметила, что в рассказах Госпожа часто заставляла свою рабыню одеваться как шлюха дабы поставить в унизительное положение и давала различные изощренные