оказался в объятьях опоздавшей. Она его обнимала, целовала в щеки, лоб, губы, снова обнимала, а он по-прежнему не понимал, что она все-таки пришла, что она все-таки здесь.
Второй акт заключался в том, что сосед по лавке рванет к счастливой паре и внесет бурю событий, но этого не произошло. Старик оторвался от сцены и устремил свой разочарованный взор на юношу. Вопреки всем ожиданиям Старика, юноша улыбался. Не просто улыбался, а был счастлив. Странное состояние «Счастье». Когда же в последний раз Старик его чувствовал? Он не мог вспомнить, и от этого испытывал жгучую зависть, которая душила его, не давая даже вздохнуть. Более того, юноша совершенно потерял интерес к паре и, накинув на голову капюшон, собрался уходить. Старик, понимая, что его оставили в дураках: не показали скандал и подразнили счастьем, не выдержал:
- Стой! Почему же ты не набьешь ему морду, он же с твоей девушкой тайком встречается?!
- Моей девушкой? Я ни его, ни ее не знаю. – Сняв капюшон, ответил Старику. Этот ответ еще пуще взбесил Старика.
- Чего ж ты тут торчал и мок?! Отчего ж ты меня сюда посадил?! Почему ты за ними наблюдал? Отчего ты такой радостный? Отвечай же ж сейчас же!!! – Не мог угомониться Старик. Теперь юноша действительно смотрел на Старика. Не формально, не из вежливости, а с интересом.
- Хорошо, Я расскажу вам. Но взамен, Я хочу получить историю. – Сказал он, изучив Старика.
- Какую историю? – Опешил Старик.
- Самую дорогую. Самую ценную. Ту, о которой никто не знает. Ибо моя история несет в себе такую же ценность.
Раскрывать душу первому встречному Старик не хотел. Но с другой стороны, у него просто не было такой возможности. Почему-то никто не желал вести беседу со Стариком, и при первой же возможности, старался покинуть его общество. А тех, кто хотел слушать Старика, давно уже не осталось. К тому же, если это был последний его день, то чего Он потеряет, рассказав все то, что так усердно пытался спрятать? А так хоть у кого-то останется память о нем. И еще был один фактор, который Старик не брал в расчет: Он хотел вспомнить, как это быть счастливым, пусть даже на словах.
- Договорились, но если же ты меня обманешь, Я тебя сам поколочу этим зонтом. Начинай.
- Нет, так не пойдет. Откуда Я узнаю, что история самая-самая, что она стоит моей истории?
- А если она не будет такой уж ценной, как ты ожидаешь?
- Придется рассказать две.
- Но если ж моя история будет «ценнее» твоей, что тогда?
- Тогда придется рассказать две мне.
- Что ж, справедливо.
- Еще бы. – При этих словах, юноша как-то странно ухмыльнулся.
- Жди. Сейчас вспомню. – Потребовал Старик.
- Я никуда не спешу. – Успокоил его юноша.
Старик старался не вспоминать свою жизнь, эту историю. Забыл и на том спасибо. И так много чего напоминало ему. А вот сейчас Он сам пытается вспомнить, где начало, а где конец, давно окончена она или до сих пор идет.
- Все началось очень давно. Тебя ж еще не было. Я встретил девушку. Ее звали Ира. – За долгое время молчания, слова то и дело норовили застрять в зубах или где еще затеряться во рту. Старик с трудом находил их, доставал и связывал в предложения. – Такого сейчас не бывает, да и ты можешь не верить, но мы влюбились с первого взгляда. – После каждой фразы, Старик делал паузу и поглядывал на юношу. Не уснул ли тот, не убежал, не смеется над ним. Но тот не торопил, и внимательно слушал Старика. – Так совпало, что мы учились на одном потоке, но никогда не сталкивались. Если же ты спросишь меня, как она выглядела, Я не смогу ее описать. Нет, Я ее не забыл, она по прежнему каждое утро будет меня. Я не могу, потому что не существует слов, способных описать ее красоту. Я был силен в истории и точных науках, а она ж, так повелось, в гуманитарных. Мы помогали друг другу сдавать экзамены, делать шпоры, по дому работу и в обществе, да и много чего делали вместе. Все ж постоянно видели нас вместе. Еще мы вместе убегали с занятий и гуляли в парке. Не этом, тот был куда менее красивым, он ж мне не нравился, а этот родной, Я здесь уже давно – Постепенно Старику становилось проще рассказывать. Он словно погружался в воспоминания и рассказывал то, что видел. – Это было самое лучшее время, беззаботное, свободное. Да тогда-то и денег у нас совсем не было, но мы выкручивались, как-то ж справлялись. А после окончания института началось. – Вспомнив, Старик тут же сменился в лице. Видно было, что эти воспоминания не являлись для него хорошими. Они давались ему с трудом, но он продолжал говорить. – Началось это, когда Я познакомил Иру со своим папа. Узнав, что она обычная крестьянка, папа ей прямо сказал, чтобы забыла меня и все что со мной связанно. Что Я с ней только на время. Когда Я буду готов, Я женюсь на другой. Я ж пытался образумить своего папа. Сразу за этим, когда стал готов, Я сделал ей предложение, и мы переехали к ее родителям. Мои ж мама и папа от меня отказались. Потом, месяцами не доедая, по старым знакомым папа, Я приобрел однокомнатную квартиру. Тогда ж у нас ничего не было кроме долгов. Мы спали на голом матраце и укрывались одеждой. Со временем, конечно, мы ж мало-помалу обставили квартиру, начали выкручиваться из долгов. Когда казалось, что все закончилось, наш кот, привыкший гулять на улице, сорвался с окна и поломал передние лапы. Мы бы его выходили, но дворовые собаки задушили его. – Старик то и дело старался подавить подкатывающий комок к горлу. – О детях же мы не думали. Считали, что нужно сначала построить для них будущее. И вот когда будущее для детей было обеспеченно, оказалось, что Ира не может иметь детей, совсем не может. Мы стали собирать деньги на операцию. Врачи ж сказали, что на западе умеют лечить этот недуг, нужно только деньги. Папа категорически отказывался идти на примирение, и давать хоть какие средства. Когда деньги ж были собраны, мы отправились на запад. Там нам доходчиво объяснили, что это не лечится. Они говорили еще пару лет, и можно будет, подождите еще. Мы с Ирой ждали и надеялись, не заводили приемных детей, хотели своих. Спустя три года умер отец, переписав все на своего брата, и не выдержав потери отца, через год умерла мать. Через десять лет случился прорыв в медицине. На наш адрес пришло письмо, в котором сообщалось о возможности операции. Но было уже поздно. Не тот возраст сказали они. На каких-то пару лет опоздали. Смирились. – Старик замолчал. Казалось что история, которая продлилась всю его жизнь, закончилась, но нет, это было лишь вступление. – А через шесть лет ушла Ира. Два года назад это было. Боже прошло целых два хода. А Я ж и сейчас ее люблю. Люблю и не знаю, что с этим делать. По сути, Я люблю труп. – При этих словах, юноша скривился, но Старика было уже не остановить. – В первый день, повстречав ее, Я влюбился, и люблю до сих пор, даже когда ее не стало. Через три месяца, Я не выдержал, пробовал наложить на себя руки. Не вышло ж. Еще раз пробовал, многое чего пробовал. Иногда казалось, будто уже в аду живу. Все лишено смысла и Я же, как она, только еще шевелюсь, ворчу, ходячий, ворчащий труп. В конечном итоге пошел к ведьме.