трахать и придерживать, чтоб ни сбежала и чтоб ещё не цапнула. А то мало ли... Ну, а раз такое дело...

Я оторвался от маминой киски и приподнявшись, впился губами в её губы. Она не оттолкнула меня! Нет, мама, никак не ответила на мой поцелуй. Но разрешала себя целовать. Я долго орудовал языком у неё во рту. Ну. А потом, вообще расхрабрился и дал ей в рот. Да, вот так запросто. Взял её голову в охапку, наклонил вниз и засунул свой член ей в рот... Но сосала она как-то вяло. Механически. Без души. Без искорки. Но зато глубоко брала. Да, реально, я засовывал ей член до самого упора, пока её нос не упирался мне в живот. Как говорится, по самые гланды. Давилась, кашляла, но брала! И никакого сопротивления. Ни хрена себе! Хм, в нашем городишке я что-то не мог припомнить ни одной шлюхи, которая могла бы проделать такой же фокус с моей елдой..

Я долго так забавлялся с маминым ртом, трахая её до горла. Потом, уложил её на лавку, навис над ней и трахал её в рот уже так. Долго. Глубоко до горла. Даже чуть не кончил... Но сдержался и во время вытащил член из её рта.

Ну... А дальше, отпустил я свою фантазию на всю катушку. Ну, вы же знаете, что это такое, - МУЖСКАЯ фантазия? Да, она, млять, БЕЗГРАНИЧНА!!! Вопрос тока в том, что не каждый мужик решится воплотить с бабой то, что у него в голове. Хм, трезвый мужик... А вот коли пьяный и баба подходящая, то..

А я был бухой в зю-зю. То есть тормоза у меня слетели конкретно и напрочь... Да и баба со мной сегодня была куда, как очень даже подходящая... Не думаю, что мама до или после этого секс марафона испытывала что либо подобное..

Я всё делал по кругу. Ну, в том смысле, что киска-попка-рот... Ну, или рот-киска-попа... Очередность была не принципиальна. Долбил её, как отбойный молот. И сам не пойму, откуда у меня сил на это столько взялось. Потому, что длилось всё часа два, никак не меньше. Без остановки.

Я имел её сидя, сбоку, лёжа, на боку, сзади, спереди, на полках парной, на полу. Драл и драл. Остервенело и беспощадно. Член был, как стальной. То ли от того, что я пьяный был, то ли потому, что уже дважды за ночь кончал, но третьего оргазма, как не бывало. Я раз десять, конечно, подходил уже к пику. Но сбрасывал обороты и отпускало.

Понятное дело, кроме всего прочего меня ещё и гордость переполняла безмерная. Ну, мама? Как тебе твой сын? Ну, да... Так я её спрашивал. Горделиво. Но в душе сам удивлялся своей прыти и неутомимости..

А мама... Ну, что-то она особой радости нашим любовным утехам не выказывала. Просто давал себя трахать и всё. Как там это называется? А вот, - типа, отдала тело, но не душу. Нет, конечно, когда я от неё требовал, то она вяло подмахивала мне, или сосала, не без этого. Минут 20 исправно скакала на мне верхом. Давала себя целовать... Да и вообще, не выказывала ни малейшего сопротивления или неудовольствия, куда бы и как бы я её не имел. А позы я менял часто. И дальше по кругу. Попка-киска-рот... И снова по кругу. Но, чтобы я не делал, чтобы я не вытворял с ней, она так и не открыла глаз...

Но в любом случае. Скажу откровенно. Мама даст фору на сто очков вперёд любой проститутке нашего города. Реально. Самая настоящая рабочая шлюха для сауны.

В итоге, я стоя на ногах, приподнял её, велел обхватить свой торс ногами и прижав её к стене, долго вот так, трахал на весу. Так было круче всего, если по мне. В натуре, словно, Голиаф и Гномик..

Я снова кончил. Опять щедро залил её киску своей спермой. Потом, мы долго без малейшего движения, покрытые обильным потом, совершенно обессиленные, лежали на нижней полке остывающей парной..

Не знаю, как мама, но я пребывал на вершине блаженства.

Что было дальше я не помню. Как отрезало. М-да... Я даже не помню, как я очутился в постели. Но утром проснулся я в той самой постели, на которой я маму... ну, это... Не знаю, где спала мама. Но проснулся я один. Башка жутко трещала.

Утро... Вот проклятие каждой ночи. Всегда наступает утро. И безжалостные солнечные лучи разгоняют покровы ночи. И так хочется верить, что это не ты творил ТО САМОЕ вчера... Ну, или хотя бы, что не со своей родной матерью... Но... Но... Но... Грёбанная услужливая память всё напомнит. А потом, приходит желание умереть. Здесь и сейчас. Потому, что кажется, что всё-равно сдохнешь. От стыда.

А может и не Зелёный Змий виноват? Да, нет-нет... Конечно, Зелёный Змий. Он СУКА! Разве мог ТАКОЕ сделать Я! Да, никогда!! Всё он, поганый проклятый Зелёный Змий! Я в это уже верил. Всем сердцем. Всем душой. Невиноватый я! Всё он! Всё он!

И ещё. Немаловажное. Утром я проснулся не сам. Меня грубо тормошили за плечо. Я не хотел открывать глаз и признаваться, что не сплю. Потому, что всё случившееся в эту ночь, сейчас обрушивалось на меня, словно горящие небеса на землю...
- Вставай, - это бы рык моего отца. Потом короткое ругательство.

Ну, всё капец... По-любому, мать нажаловалась отцу. Сто пудово. Да, тут, не то, что отцу... За такое и в ментовку не западло заяву накатать. Хотя мой отец, когда он не в духе, будет пострашнее всего, вместе взятого МВД.

Я приоткрыл глаза...

Батя стоял надо мной с охотничьей двустволкой на плече. Ну, понятно... Моё сердце ушло в пятки. У меня всегда было богатое воображение. Так, что я вполне себе живо представил, как батя ведет меня понурого из дома под дулом ружья, туда, где неподалеку как раз есть опушка леса... И там, мой батя, аки Тарас Бульба, меня и шмальнёт с обоих стволов. И будет прав ведь истинно. За поругание собственной жены, да ещё и от собственного отрока. Тока так. С двух стволов в голову. Да... Я тут с ним сейчас был согласен абсолютно... Но, как же вот что-то и вдруг захотелось жить... Жить, именно здесь и именно сейчас... Не смотря на жуткий бодун. Не смотря на содеянный тяжкий грех.
- Ты чё?, - Батя пристально вгляделся меня.

Я представляю, что сейчас было написано на моём лице.
- На тебе лица нет... Что так плохо?, - отец наклонился и заботливо погладил меня по голове, - я тя, конечно, ругать не буду. И сам вчера хорошо выпил. Но ты не смотри, что уже взрослый. Так жрать нельзя... Мне мать говорила, что тебя всю ночь тошнило... Говорит, намаялась с тобой за ночь с тазиками..

Нет, не камень. И не гора даже. Что-то гораздо более огромное свалилось с моего сердца.

Отец с сожалением погладил ружьё.
- Блин, ну договаривались же, пойти на охоту утром... А все перепились вчера... Я никого не смог добудиться.

Он вздохнул.
- А ты вставай. Хватит уже валяться. Давай бегом умываться и завтракать... , - он замялся, - ну, если совсем уж плохо, то скажи матери, что разрешаю похмелиться... Но вообще, эт в последней раз такое!, - построжился напоследок отец.

Отец ушёл. Я медленно сел на кровати. Обхватил тяжёлыми руками гудящую больную голову. Осталось дело за малым. Встать. Одеться. Умыться. И найти в себе силы посмотреть в глаза родной матери...