- А шо, шо потрібно для цього?


- По-перше, треба бути патріотом, любить Украину, проводити беседи серед молоді.


- А ще, ще?


- По-друге... так Константінич, мене не обходь. Лей повну.


Они разливали водку и делили должности. Старые, нищие безумцы. Их безнадежность в том, что они тупы и очевидны.
Мне стало скучно, я подумал о культуре. Зачем уподобляться невоспитанным попутчикам? Купить ли пластиковый стакан? Нарезать лимон ли? Я взял бутылку, сделал основательный глоток. Великолепно.
Козачка протиснулась между распаренными желудками и вышла в тамбур. Вызревавшая во мне вульгарность и темные силы бросились в лицо. Я выпил. Все это переместилось в область паха. Вот оно.
Я взял чемоданчик и поднялся. Усачи горячились и резали колбасу. Выходя я слышал, как их одолел дурацкий смех.
Тамбур был полон. Повсюду стояли коренастые люди. Они чадили, чокались и чрезвычайно кричали. Сквозь стойкий запах веселья бил тусклый свет. Где-то среди всего этого была козачка.
Она стояла строго под стоп-сигналом. Сигарета в ее руке томилась без огня.
Я оттеснил козачку в дальний угол и деликатно навис. Мы закурили. Начала она уверенно:


- Ты видел, что они вытворяют? Мы же в последнем вагоне! А дверь между вагонами не закрыта! Проводники забились в своей конуре и спят. Здесь будет трагедия! Кто-нибудь выпадет на ходу.


Козачка говорила очень быстро и нервно. Кажется, ей плевать на судьбу попутчиков. Она старалась выплеснуть скопившийся негатив.


- Ты глянь, нет, ты глянь, что делают!


Я обернулся. Они открыли дверь и громко плевали в убегающие шпалы. Выходило довольно смазано


- Они все пьяны!


От нее разило козацкой горилкой. Мой взгляд скользнул вертикалью: Затертая джинса и разношенная кофта. Легкая сутулость выдавала в ней неуверенность и комплексы.


- Коль уготовано судьбой, - начал я.
Тем, кто не мы с тобой…


Дальше я запнулся. Но этого оказалось достаточно. В ее глазах вспыхнул интерес. Сказалось то, что мой атлетически лысый профиль выгодно выделялся на фоне бесперспективности старцев.


- Как они? – спросил я.


- Они закармливают меня майонезом! А во мне 58 килограмм и это проблема.


- Сложи себя дважды и получишь мою проблему.


- Для мужчин это не такая большая проблема.


- Многие с тобой не согласились бы. Имевшие общение со мной.


- Что?


- Ничего. Забудь. У тебя пепел в декольте.


Я залез в ее декольте. Она не возражала. Хороший знак. Проводницу я оставлю на Корсунь.
Я вытрусил пепел и протянул руку:


- Герман.


- Марина.



Шаровка-Сахарная.



Оба сидели и в упор рассматривали чемоданчик в моих руках. Я остановился. Что-то пошло не так. В общем шуме лишь мы втроем значительно молчали.
Одеты лучше остальных. Трезвые. Это пугало. Откуда они взялись за моим столом? Я специально выкупил места. Замешательство длилось не более мгновения:


- Ти хто такий? – спросил один из них, куцый, в жакете.


Второй поднял на меня пристальный недружелюбный взгляд. Я заметил у него на поясе кобуру.


- В чем дело? – сказал я. – Я посланец партии. Вы готовы предстать перед судом патриотов?


Судя по всему, передо мной сидели бригадиры. Чертовы селяне донесли на меня.


- Облиш. – оборвал куцый. - Звідки в тебе зброя?


Очевидно, это был лидер. Разговаривать необходимо с ним. Я сгреб второго в охапку, вышвырнул и сел напротив.


- Так надо. – и достал наугад удостоверение.


Я потел и молил богов, чтобы ксива оказалась нужной. Куцый взглянул на документ. Ни одна мышца на лице не дрогнула. Необходимо усилить.


- Пройдемте, господа. – сказал я. – Здесь шумно.


Мы вышли в тамбур. Он был пуст. Лишь плотная простыня дыма и плевки на полу напоминали о людях.


- Слава Украине! – сказал я.


- Героям слава… - пробубнил мелкий.


- Облиш. – оборвал куций. – Оставь это для тех, кто в вагоне.


Установки не действовали. Ситуация усугублялась алкоголем. Я чувствовал, как во мне липкой сладкой ватой росло безумие. Глупцы, куда же вы лезете?
Я еще раз достал ксиву.


- Там написано – ФСИН. – сказал куцый. - Ты найманець? Россиянин?


Приехали. Сейчас они начнут действовать. Я должен был опередить. Должен был… что? Я отпил коньяка. Они ждали.


- Щас..


Я покопался в кармане и достал шило. Двумя резкими ударами всадил его в тщедушные кадыки. Закурил.
Они смотрели на меня удивленными глазами. В них я увидел угасающий взгляд брата, когда его отпевали, еще живого.
Открыл дверь, толкнул слабеющие тела. Они нелепо приземлились на убегающие шпалы.
В пьяной компании о трезвых участниках забывают. Они не вписываются в общую картину. Поэтому у меня было время. Сколько? Я хлебнул коньяка. Паранойя усиливалась.