видишь округлившиеся от удивления глаза девок, нащупавших в моих трусах такую дубину.

Промокли и побежали отогреваться в баню к Маринке, соседской девчонки. Перед Новым годом бани у всех топлены и издревле предоставлены для посиделок молодежи. Так уж сложилось, что взрослых парней у нас раз-два и обчелся. До армии еще держатся, кто не уехал в город учиться, а после армии в основном в город перебираются. И потому не удивительно, что в нашей компании почти все девахи старше кавалеров. Вот и Маринка из таких зрелых. Немного посидели, посмеялись, потрепали языками и Маринка предложила мне сходить к ним, взять бражки и чего поесть. Родители оказали щедрость и навалили всего с излихом. Приглашали в дом, да зачем нам их взрослая компания. Притащили бражки, закуски, тут же на полке разложили, принялись гулеванить. В бане сумрачно, лампочка светит еле-еле. Нечего свет жечь, экономить надо. И потому в этом полумраке ощупывания продолжались.

Тем более, что верхнюю одежду, всякие там пальтишки и телогрейки, скинули. Мода на брюки для женщин в деревню еще не добралась, так что под подол залезть трудов не составляло. Вот в сенках у Маринки, пока ходили за выпивкой, потискал ее, залез в трусы. Попищала, но ноги-то раздвигает, значит приятно. И в бане захотелось. Только получилась куча мала. Кто и кого первый полез щупать, теперь уж и не понять, а получилось, что все и всех, до кого руки дотянутся. И когда клубок распался, с удивлением обнаружил, что мои руки находятся в трусах у сестры, а ее рука в моих штанах. Отскочили друг от друга, как ошпаренные, даже, по-моему, покраснели немного.

А потом вновь на горку, куда подтянулась и остальная деревня, приняв для веселья достаточное количество алкоголя. Горка у нас не простая. От телятника до самой реки тянется. Метров триста будет. Пока съедешь, всю задницу промочишь о снег. Не знаю как у девок, а у меня уже штаны полнехоньки снега. И он тает. Вот уже и устали все, веселье сходит на нет. Потянулись к домам. И мы с сестрой пошли к себе. Идти нам дальше всех, на другой край. Отойдя подальше от горки, скрывшись из виду соседей, сестра присела по малой нужде. И мне приспичило. И потому мы с ней, отвернувшись в разные стороны, старательно журчали, окропляя снег.

Из дома доносились голоса пьяненьких баб. Мы не пошли домой, пошли в баню. Надо было хотя бы немного просушиться. В бане сеструха, заставив меня отвернуться, стянула мокрые трусы и повесила их над каменком сушиться. А мне что делать? У меня платья нет, прикрыть задницу нечем. Забрались на полок, прижались, вздрагивая от озноба, и разговорились. Мало ли о чем могут говорить брат с сестрой. Чего-то раздурелись, разбаловались и мои руки вновь попали под подол сестры, тем более, что там как раз в этот момент и было все открыто, трусы-то сохли. Придавил ее, пищащую, задрал платье и шарю. Она пищит, да сама от меня не отстает, тоже мне в штаны залезла.

Так и барахтаемся, переворачиваясь с переменным успехом. То один наверху, то второй. В какой-то момент сестра взяла верх, оседлала меня, прижала мне руки, вытянув их вверх, выше головы. Наклонилась, стараясь не отпустить, не дать мне возможности вывернуться. А задница голая, как раз на интересном месте сидит. А место это сама и обнажила, стараясь не отстать от брата в ощупывании. У меня одежда почти до колен сбилась и так ловко получилось, что своей пипиской она мне головку к моему же животу прижала. Сама елозит, стараясь удержаться, не дать мне ее скинуть. До елозилась. Вспухло все у меня, налилось, отвердело. И она почувствовала это, еще старательней прижимается, попкой шевелит. Губки разошлись, обняли ствол и скользят по нему. От удовольствия аж глаза прикрыла. Ей приятно, а мне как? Мне бы всунуть, да напугать боюсь. И дотерлась сестричка, пока не кончила, прикусив губу и застонав. А потом отвалилась в сторону, к стене села, платье одернула. Пай-девочка.
- А я как теперь?
- Давай, я тебе рукой.
- Рукой я и сам могу. Давай туда.
- Нет, нельзя.
- Девочка?
- Нет, просто нельзя. Ты же брат.
- Но ты же словила кайф.
- Все равно нельзя.
- Я не буду в тебя кончать.
- И что?
- Значит, не в счет.
- Почему?
- Просто не в счет. Это как рукой, только туда.
- А точно не кончишь?
- Постараюсь.
- Ладно, давай. Только быстро.

И сестра начала укладываться на полке.
- Нет. Ты не так.
- А как?
- Как сидела.
- Сверху, что ли?
- Ага.

И она села, точно попав на мой член, который я придерживал рукой. Ее пиписка была намного меньше и тетки Сониной, и материной. И меньше, и уже. Она плотно охватила мою плоть, наседала, двигаясь по ней до самого лобка, приподнималась, выпуская из себя и вновь насаживалась. А когда пришла пора кончать, я обхватил ее за талию, плотно прижал к себе, и, как она не дергалась, выплеснул все, что было накоплено, в эту молодую пипку.
- Дурак! Ты обещал!
- Не получилось.
- И что теперь?
- А что теперь?
- Нам же нельзя!
- Почему? Ты же не будешь от меня рожать.
- Все равно нельзя.

Сама ворчит, сама старательно вымывает сперму из пиписки, присев на корточки. Вымыла. Вытерлась. Начала натягивать еще мокрые трусы.
- Пошли домой.
- Пошли.
- А ты еще дашь?
- Фиг тебе.
- А сама захочешь?
- Перебьюсь.
- Ну и дура. Есть же я.
- Сам дурак. нам нельзя.

Не переубедишь.

Мать на работе. Я управляюсь во дворе, сестра дома. Зашел домой, управившись с работой. Сестра сидит на моей кровати, подогнув ноги, читает что-то. Старенькое, еще девичье платье, обтягивает тело, приплюснув титьки. Подол собрался, оголяя бедра. И судя по всему трусы сестра вновь не надела. Присел рядом, она енмного отодвинулась.
- Что читаешь?
- Книгу.
- Угу, вижу, что не газету. О чем?
- Стихи.
- Есенин?
- Да.
- Интересно.

Разговариваем, а руки уже поползли к титькам, поднимают подол
- Отстань! Нельзя! Кричать буду!

А мне что? Кричи. Кто услышит. Я уже заваливаю ее, шарю по телу, задрав подол и придавив телом.
- Маме скажу-у! Дурак! Отпусти!

Ага, прямо сейчас и отпущу. Вот только всуну, кончу и сразу отпущу. Бьется пойманной птичкой, брыкается, по спине колотит. А я уже и дырочку нащупал, уже и вставил. Напрягся и вогнал на всю длину, до самого ее донышка. Прижался и замер, чтобы пообвыкла. И она, сама кричит, ругается, а сама ноги раздвинула, помогать начала. И закачались в такт.
- Ты дебил. Я теперь все время в трусах ходить буду.
- А я их с тебя снимать.
- Фигушки.
- Еще хочешь?
- Нет, отстань!

Уже успокоились, это просто отходняк такой у нее.
- Как ты можешь сестру? И совесть твоя где?
- Показать?
- Дурак! Маринке показывай.
- Да у нас не было ничего.
- А она говорит, что было.
- Врет.
- А с кем было?
- А не растреплешь?
- Нет! Клянусь!
- А если расскажу, давать будешь?
- Обещаю.
- Поклянись.
- Клянусь!

Это у нас с детства такое. Вроде игры было вначале, а потом как-то в привычку вошло.
- Всегда давать будешь?
- Когда захочешь. Рассказывай!

У самой глазки горят, губы увлажнились. И как им интересно знать, кто и кого, да в какой позе?
- Слушай. Твою квартирную хозяйку.