Как я перестал стеснятья
Наградил же Господь. При нормальном росте с сто семьдесят см, выделил мне агрегат довольно приличных размеров. И намаялся же я с ним по молодости. По какой-то причине очень стеснялся сего постоянно выпирающего придатка. У некоторых пацанов все было нормально, почти как у девочек, а у меня вечно торчащая штуковина. И доставляло мне это невыносимые страдания. как не прятал, как не засовывал в трусы, а он все торчал. И так продолжалось до тех пор, пока немного не подрос. Примерно лет до четырнадцати. Первой на мои страдания обратила внимание наша соседка. Она работала продавцом в магазине. По нашим сельским меркам почти что небожитель. В эпоху всеобщего дефицита ее должность заставляла всех искать причин для сближения с ней.
Мы с матерью и сестрой после смерти отца жили, перебиваясь, что называется, с хлеба на квас. И не нам было искать подходов к соседке. Только вот как-то раз она сама обратилась к матери с просьбой прислать меня в магазин поработать. Чем мотивировала свою просьбу, я так и не узнал. Что-то типа того, что хватит полкать по улице без цели, если можно немного заработать. И почему именно я, если желающих приобщиться к дефициту было пруд пруди. А может быть как раз по той причине, что я-то совсем этого и не желал. Обязанности были самые простые: подай-принеси-убери. Вечером, после закрытия магазина пол помыть. Не работа, баловство одно. Но за это баловство платили. Сорок рублей в месяц. Мать на ферме получала шестьдесят. И потому вцепился я в эту возможность помочь матери.
Примерно через неделю решила тетя Соня, как звали нашу соседку, провести небольшой учет. Она считает, я передвигаю, снимаю с полок и ставлю обратно. Лето, тепло, даже немного жарко. Моя работодатель в халате на голое тело. Не совсем голое, все же нижнее белье на ней присутствует. И промокший от пота халат очень четко это белье обрисовывает. И бюстгальтер, и трусы. И даже темную растительность на лобке, под повлажневшими трусами. Молодой организм отреагировал моментально. Только я, по привычке, уложил свой агрегат на положение полдень, прижал его резинкой от трусов. Хоть немного спрятал. По крайней мере мне так показалось.
Что показалось тетке, я не знаю, только когда я стоял на лестнице, принимая от нее коробки и ставя их на полки, она, вроде бы нечаянно, покачнулась, уцепилась за меня, и, падая, стянула с меня штаны. Вместе с трусами. Вот оно, это самое мое мучение, и выпало. Точнее даже не выпало, выскочило, закачавшись почти под прямым углом. Крайняя плоть отошла, обнажив багровую головку. И все мои причиндалы оказались на уровне ее лица. А я стою, дурак-дураком. Штаны в районе колен, в руках коробка, которую не бросишь, и прикрыться нечем. А тетка, будто издеваясь, выставилась на мое хозяйство и губы облизывает. А потом вообще в руку взяла. У меня морда не горит, полыхает.
От жара уши в трубочку свернулись. И ведь не повернешься, чтобы коробку поставить, она мою штуковину крепко держит. Потом, вроде спохватившись, отпустила и даже подтянула мне штаны. Поставил я коробку, спрыгнул на пол и к двери. Все, опозорился-то как, теперь точно с работы погонит. А двери закрыты. Мы на время учета закрылись, чтобы никто не мешал. В деревне так: горит свет в магазине, замка с наружней стороны нет, значит можно смело заходить. И ткнулся я с разбега в закрытую дверь. Подергал ее без толку и чуть не разревелся от стыда и бессилия. А тетка мне
- Мишаня, ты чего? Куда побежал? В туалет приспичило?
Тебе бы так приспичило, дура такая! Мне со стыда хоть топись. А тетка, видимо поняв причину моего стремления выскочить на улицу, подошла, обняла за плечи и уговаривает
- Мишаня, прости меня. Нечаянно я, не нарочно. Да и чего такого случилось? Подумаешь, тетка что-то увидела.
А я, со слезами на глазах и в голосе
- Ага, увидела! Сама вон даже подержалась! Теперь всем расскажешь, какой у меня большой. А мне и так уже прятать его некуда.
- Так ты что? Я не поняла? Ты что, стесняешься, что у тебя такой?
- Да! У пацанов вон махонький, аккуратный. А у меня орясина какая-то. все время торчит.
И тут вся сдержанность покинула меня. Я сидел, сотрясаясь в плаче, а тетка гладила меня, что-то говорила, успокаивая. Наконец рыдания стали стихать, превратились во всхлипы. Тетка дала мне попить водички.
- Миш, а ведь ты не прав.
- В чем?
- Таким, как у тебя, гордиться надо. Вот станешь мужиком, так пацаны тебе завидовать будут, что у тебя такой большой. Такие женщинам нравятся.
- Чего хорошего?
- Ладно, Миша, давай-ка мы немного передохнем. Ты винишко пьешь?
Вино, это из буржуйских привычек. Мы больше к бражке приучены. Ее покупать не надо. А тетя Соня уже достала бутылку, откупорила, налила в стаканы.
- Давай выпьем за мир. Помиримся. Не обижайся на тетку старую, очень уж... Да ладно, это потом.
Выпили раз, потом второй. В молодую голову вино ударило быстро. В теле появилась легкость, все вокруг стало каким-то красивым, пестрым. И веселым. И уже произошедшее не казалось таким уж смертельным происшествием. После третьего стакана мы уже смеялись, вспоминая, как я стоял. Тетка, что значит опыт, повернула все таким образом, что я был почти что героем, а тетерей оказалась она.
- Миш, ну что, мир?
- Мир.
- А что бы ты не обижался, так хочешь, я тоже трусы стяну?
Во, мля! Я даже немного протрезвел. Это что же получается? Взамен того, что с меня трусы стянула, сама раздеться хочет? Передо мной? Вот это номер! Так может действительно, ничего страшного? А тетка времени не теряла
- А хочешь, сам сними. Как я с тебя.
И она, скинув халат, встала передо мной.
- Ну что, чего замешкался? Смелей!
И я, присев на корточки перед теткой, несмело потянул ее трусы вниз.
- Не бойся, не порвутся. Тяни сильней!
Потянул. Показался белый живот пониже пупка, темный треугольник волос, бедра, слегка расставленные. Из трусов пахнуло влажным теплом, каким-то мускусным запахом. Сидя в таком положении, дотянув трусы едва до теткиных колен, почти что упирался носом в теткин пах, в треугольник волос, впитывая этот запах, исходящий от ее тела. А она, двинув ногами, совсем освободилась от трусов, каким-то ловким движением отбросив их в сторону. И, взяв меня за руку, потянула вверх. Когда она сняла лифчик, я не заметил, увлеченный разглядыванием нижней части теткиного тела. Понял, что его нет, только упершись носом в грушевидные титьки.
Что запомнил с того, первого раза? Да почти ничего. Все это было как вспышка молнии. А тетка шептала мне в ухо, горячо дыша, одновременно своей рукой просовывая мою куда-то промеж своих ног
- Потрогай, не бойся, не укусит!
И моя рука, раздвинув волосы, накрыла что-то горячее, влажное. И уже смелее, по природным инстинктам, раздвинула губы, погрузилась в глубину горячей расщелины. А тетка, держа меня за шею и крепко прижавшись, накрыв своим ртом мои губы и посасывая их, отступала куда-то, таща меня за собой. Уперлась в стол и неловко завалилась на него спиной, продолжая тянуть меня за собой. Когда она сумела стянуть с меня штаны и как мои причиндалы оказались в ее руке? Мысль
Скачать Java книгуМы с матерью и сестрой после смерти отца жили, перебиваясь, что называется, с хлеба на квас. И не нам было искать подходов к соседке. Только вот как-то раз она сама обратилась к матери с просьбой прислать меня в магазин поработать. Чем мотивировала свою просьбу, я так и не узнал. Что-то типа того, что хватит полкать по улице без цели, если можно немного заработать. И почему именно я, если желающих приобщиться к дефициту было пруд пруди. А может быть как раз по той причине, что я-то совсем этого и не желал. Обязанности были самые простые: подай-принеси-убери. Вечером, после закрытия магазина пол помыть. Не работа, баловство одно. Но за это баловство платили. Сорок рублей в месяц. Мать на ферме получала шестьдесят. И потому вцепился я в эту возможность помочь матери.
Примерно через неделю решила тетя Соня, как звали нашу соседку, провести небольшой учет. Она считает, я передвигаю, снимаю с полок и ставлю обратно. Лето, тепло, даже немного жарко. Моя работодатель в халате на голое тело. Не совсем голое, все же нижнее белье на ней присутствует. И промокший от пота халат очень четко это белье обрисовывает. И бюстгальтер, и трусы. И даже темную растительность на лобке, под повлажневшими трусами. Молодой организм отреагировал моментально. Только я, по привычке, уложил свой агрегат на положение полдень, прижал его резинкой от трусов. Хоть немного спрятал. По крайней мере мне так показалось.
Что показалось тетке, я не знаю, только когда я стоял на лестнице, принимая от нее коробки и ставя их на полки, она, вроде бы нечаянно, покачнулась, уцепилась за меня, и, падая, стянула с меня штаны. Вместе с трусами. Вот оно, это самое мое мучение, и выпало. Точнее даже не выпало, выскочило, закачавшись почти под прямым углом. Крайняя плоть отошла, обнажив багровую головку. И все мои причиндалы оказались на уровне ее лица. А я стою, дурак-дураком. Штаны в районе колен, в руках коробка, которую не бросишь, и прикрыться нечем. А тетка, будто издеваясь, выставилась на мое хозяйство и губы облизывает. А потом вообще в руку взяла. У меня морда не горит, полыхает.
От жара уши в трубочку свернулись. И ведь не повернешься, чтобы коробку поставить, она мою штуковину крепко держит. Потом, вроде спохватившись, отпустила и даже подтянула мне штаны. Поставил я коробку, спрыгнул на пол и к двери. Все, опозорился-то как, теперь точно с работы погонит. А двери закрыты. Мы на время учета закрылись, чтобы никто не мешал. В деревне так: горит свет в магазине, замка с наружней стороны нет, значит можно смело заходить. И ткнулся я с разбега в закрытую дверь. Подергал ее без толку и чуть не разревелся от стыда и бессилия. А тетка мне
- Мишаня, ты чего? Куда побежал? В туалет приспичило?
Тебе бы так приспичило, дура такая! Мне со стыда хоть топись. А тетка, видимо поняв причину моего стремления выскочить на улицу, подошла, обняла за плечи и уговаривает
- Мишаня, прости меня. Нечаянно я, не нарочно. Да и чего такого случилось? Подумаешь, тетка что-то увидела.
А я, со слезами на глазах и в голосе
- Ага, увидела! Сама вон даже подержалась! Теперь всем расскажешь, какой у меня большой. А мне и так уже прятать его некуда.
- Так ты что? Я не поняла? Ты что, стесняешься, что у тебя такой?
- Да! У пацанов вон махонький, аккуратный. А у меня орясина какая-то. все время торчит.
И тут вся сдержанность покинула меня. Я сидел, сотрясаясь в плаче, а тетка гладила меня, что-то говорила, успокаивая. Наконец рыдания стали стихать, превратились во всхлипы. Тетка дала мне попить водички.
- Миш, а ведь ты не прав.
- В чем?
- Таким, как у тебя, гордиться надо. Вот станешь мужиком, так пацаны тебе завидовать будут, что у тебя такой большой. Такие женщинам нравятся.
- Чего хорошего?
- Ладно, Миша, давай-ка мы немного передохнем. Ты винишко пьешь?
Вино, это из буржуйских привычек. Мы больше к бражке приучены. Ее покупать не надо. А тетя Соня уже достала бутылку, откупорила, налила в стаканы.
- Давай выпьем за мир. Помиримся. Не обижайся на тетку старую, очень уж... Да ладно, это потом.
Выпили раз, потом второй. В молодую голову вино ударило быстро. В теле появилась легкость, все вокруг стало каким-то красивым, пестрым. И веселым. И уже произошедшее не казалось таким уж смертельным происшествием. После третьего стакана мы уже смеялись, вспоминая, как я стоял. Тетка, что значит опыт, повернула все таким образом, что я был почти что героем, а тетерей оказалась она.
- Миш, ну что, мир?
- Мир.
- А что бы ты не обижался, так хочешь, я тоже трусы стяну?
Во, мля! Я даже немного протрезвел. Это что же получается? Взамен того, что с меня трусы стянула, сама раздеться хочет? Передо мной? Вот это номер! Так может действительно, ничего страшного? А тетка времени не теряла
- А хочешь, сам сними. Как я с тебя.
И она, скинув халат, встала передо мной.
- Ну что, чего замешкался? Смелей!
И я, присев на корточки перед теткой, несмело потянул ее трусы вниз.
- Не бойся, не порвутся. Тяни сильней!
Потянул. Показался белый живот пониже пупка, темный треугольник волос, бедра, слегка расставленные. Из трусов пахнуло влажным теплом, каким-то мускусным запахом. Сидя в таком положении, дотянув трусы едва до теткиных колен, почти что упирался носом в теткин пах, в треугольник волос, впитывая этот запах, исходящий от ее тела. А она, двинув ногами, совсем освободилась от трусов, каким-то ловким движением отбросив их в сторону. И, взяв меня за руку, потянула вверх. Когда она сняла лифчик, я не заметил, увлеченный разглядыванием нижней части теткиного тела. Понял, что его нет, только упершись носом в грушевидные титьки.
Что запомнил с того, первого раза? Да почти ничего. Все это было как вспышка молнии. А тетка шептала мне в ухо, горячо дыша, одновременно своей рукой просовывая мою куда-то промеж своих ног
- Потрогай, не бойся, не укусит!
И моя рука, раздвинув волосы, накрыла что-то горячее, влажное. И уже смелее, по природным инстинктам, раздвинула губы, погрузилась в глубину горячей расщелины. А тетка, держа меня за шею и крепко прижавшись, накрыв своим ртом мои губы и посасывая их, отступала куда-то, таща меня за собой. Уперлась в стол и неловко завалилась на него спиной, продолжая тянуть меня за собой. Когда она сумела стянуть с меня штаны и как мои причиндалы оказались в ее руке? Мысль
»Инцест
»Эротичесские рассказы