слово.


И целоваться почему-то с ним было не очень приятно, хотя раньше я этого не замечала. Он как-то грубо целуется, жадно, обхватывает губы целиком так, что лишний раз не вздохнёшь. Зачем? А его язык во рту... бррр... Меня аж передёрнуло от одного воспоминания.


Но странно — почему я только сегодня стала обращать на это внимание? Может... может, потому, что рядом стоял совершенно другой человек?


А другой ли он?..


Конечно, он — другой. Он должен быть другим. Я чувствую это, глядя на него, ловя его взгляд — немного отрешённый взгляд замкнутого человека и вспоминая то, как он вёл себя со мной. Он просто обязан быть другим! Иначе... иначе я просто не знаю, кому верить и зачем.


Но всё-таки... что же такое — настоящий мужчина?..


По-моему, это была последняя здравая мысль в моей голове, после которой я окончательно заснула, всё ещё держа в руках уже пустую чашку и так и не дослушав до конца шакировское «Танго»...


* * *


И снова потянулось ожидание случайной встречи...


Иногда Юля казалась мне фантомом, той самой «девочкой-виденьем» из песни Максима Леонидова. Но я тут же одёргивал себя — какой фантом, что ты несёшь? Ты помнишь её смех, взгляд, жесты... Видения так не выглядят.


Но в то же время я понимал, какой смысл я вкладывал в это слово. Конечно же, Юля не была видением в физическом смысле — видением она была в моём представлении как человек, как личность. За время ожидания очередной случайной встречи я не раз наделял её такими чертами характера, которым она вовсе не обязана была соответствовать. Разум мой это понимал и всячески внушал сердцу эту мысль — «не увлекаться... не обольщаться... Это — не Галатея, которую можно слепить по придуманному подобию. И что будет тогда, когда ты окончательно подпадёшь под влияние своих иллюзий — новая Рита?... « В ответ на это сердце, как обычно, возражало, упрекало разум в излишней рассудительности, неверии, цинизме и осторожности... Да, порой жаркие происходили дуэли, невидимые глазу, в одном небольшом скромном сельском доме, под сонное бормотание телевизора или под бесконечно-интровертные «Dоwn bу thе rivеr» и «Соwgirl in thе sаnd» нелюдимого канадца Нила Янга...


Этот звонок раздался среди недели, вечером, когда я уже почти засыпал. Приоткрыв один глаз, я дотянулся до телефона и посмотрел на экран — незнакомый номер. «Ответить — не ответить?» — секунду мой мозг раздумывал над поистине гамлетовским вопросом, после чего я нажал кнопку вызова:


— Да...


— Привет. Ты спишь?


Какой знакомый голос... притвориться, что не узнал, что ли?


— Простите, а Вы кто?


— Быстро же ты забываешь родных людей, Серёжа, — с некоторым удивлением произнесли в трубке.


— А-а-а, Рита, ты... Прости, у меня твой номер не подписан, вот спросоня и не узнал.


— Ты удалил мой номер? — Похоже, для неё это была неприятная новость.


— Ну да. Ты ж ушла от меня, мы расстались. Я испортил тебе жизнь, я не понимаю твою тонкую натуру. Зачем же мне сохранять твой номер? На вечную память, что ли?


В трубке многозначительно и задумчиво помолчали.


— Рит, — не выдержал я, — что-то случилось?


— Нет, ничего, — отозвалась она после паузы. — Просто хотела узнать, как ты.


— У меня всё хорошо, — отозвался я. — Как обычно. Работаю, хозяйничаю. У соседей тоже всё вроде нормально.


— Серёж, — устало вздохнула трубка, — ты мог бы и не быть таким злым...


— Я — злой? — Я присел на диване. — Рита, да после твоих истерик любой на моём месте вообще бы неврастеником стал бы. А ты о какой-то злости говоришь?..


— Давай не будем начинать, ладно? — примирительно проговорила Рита. — Я не для этого звоню...


— А для чего?


— Похвастаться хотела. Я работу нашла. По специальности. Уже работаю. И коллектив хороший.


— Я тебя поздравляю. Я рад за тебя. — В этот момент я не лукавил: пусть мы и не очень хорошо расстались с Ритой, но я всегда знал, что эта девушка была достойна творческой, полнокровной жизни, и то, что она её наконец обрела, не могло не радовать.


— Спасибо, Серёж. Я знаю, что ты искренен. Мне всегда в тебе это нравилось. — Она помолчала и тихо добавила. — И сейчас нравится... Могу я у тебя спросить... как у тебя на личном?


Ну что ж, это было предсказуемый вариант.


— Странно, что тебя это интересует, — медленно, словно раздумывая, проговорил я. — Но если хочешь знать, то у меня всё хорошо. Я не один. — Я сознательно сказал неправду — мне хотелось полностью обрубить все концы, связывавшие меня с прошлым.


— Так быстро? — снова неприятно удивились в трубке. Я слегка позлорадствовал:


— Прости, Ритуля, но я не думал, что мне надо носить траур по поводу нашей безвременно скончавшейся любви.


Я знал, что это — жестокие слова. И меня совсем не украшало то, что я их сейчас произносил: как бы мы ни расстались, мужчина должен всегда оставаться мужчиной, как тривиально не звучит эта фраза. Но... уж слишком больно сделала мне Рита в тот день, когда ушла от меня — молча, ничего не сказав, без всякого скандала. Просто — дождавшись, когда я уеду на работу, собрав вещи, оставив записку, выключив телефон... Нельзя было так подло. Каким бы я ни был в её глазах, но всё же такого я не заслуживал. По крайней мере, я надеялся на это.


— Н-да, — медленно проговорила Рита. — Ну что ж, Серёжа, я от души желаю тебе счастья. И надеюсь, твоя подруга не узнает тебя с такой стороны, с какой знала я...


— Рита, не делай из меня монстра. Ты прекрасно знаешь, какой я есть на самом деле.


— Знаю, — коротко отозвалась девушка. — Прощай, Серёжа...


* * *


Неслышно и незаметно, словно кот на мягких лапах, подкрался день святого Валентина. Сердце сковывала зимняя тоска. Отмечать его было не с кем, на душе было пусто. Собственно, и до знакомства с Ритой я относился к 14 февраля с некоторой смесью пренебрежения и снисходительности, радуясь только тогда, когда он выпадал на выходной, но Рита меня быстро приобщила к этому международному событию. А к хорошему всегда привыкаешь слишком быстро...


Лелея и вскармливая свою душевную пустоту, я, как обычно, подошёл к остановке, встал в уголок так, чтоб мне была видна маршрутка, и в первый момент даже не заметил Юлю, стоявшую буквально в паре шагов от меня спиной к дороге и разговаривавшую с кем-то по телефону. Я обратил на неё внимание, только услышав знакомый голос — непривычно тихий и невыразимо грустный. Даже спина её выражала какую-то безысходную тоску.


Девушка обменялась парой прощальных слов, прозвучавших коротко, сухо и обрывисто, и, отключив телефон, повернулась к дороге.


— Привет, Юль, — как можно сердечней поздоровался я.


— Привет. — Она обернулась ко мне, в её глазах мелькнула искорка радости, тут же погашенная плотным слоем печали.


— Как дела?


— Как обычно... Нормально, — отозвалась она. — К матери вот еду.


— А что с настроением такое? Праздник ведь, день влюблённых. Отмечать будешь?


Юля молчала долгую минуту, покусывая губы и искоса посматривая то на меня,