разве что иногда они затруднялись с тем, вести себя с Ник как с девушкой, или как со «своим парнем», и временами это вгоняло их в когнитивный диссонанс. Но в целом Джош даже удивлялся тому, насколько мало проблем вызвало внезапное превращение его соседа в его девушку. Правда, своим родителям, жившим на Ганимеде, он так и не признался в том, что встречается с альчибианкой — он хорошо знал, что на спутниках Юпитера быть «другим» не рекомендуется, а «быть не таким как все» значит стать мишенью для каждого из многочисленных кланов, на которые делилось общество юпитерианцев. Родители Джоша, конечно, были более образованны, чем большинство обитателей спутника, и должны были быть менее косными, но Джош всё же никак не решался открыть им свою тайну. Но те времена, когда Джош отправлял письма на родной Ганимед каждую неделю-другую, уже прошли: сейчас парень писал родителям раз в месяц или реже, и он мог ещё оттянуть момент признания...


Ник и Джош встречались уже около месяца, когда произошло то, о чём Джош уже и думать забыл. Просто однажды, вернувшись в их общую комнату, он увидел Ник сидящей на кухне в какой-то напряжённой позе — и когда он улыбнулся и сказал ей «Привет!», её ответное «Привет... « прозвучало ниже тембром, чем обычно... голосом Ника-парня. Поражённый догадкой, юноша посмотрел на грудь альчибианки, полуприкрытую скрещенными в защитном жесте руками, словно Ник хотела спрятать исчезнувшую грудь, — и точно: Ник снова превратился в парня.


— Что случилось? — обеспокоенно спросил Джош. — То есть я вижу, что, но... как?


— Общественные туалеты, — мрачно ответил Ник. Подняв голову и увидев непонимающий взгляд Джоша, он пояснил: — Ну, я же говорил, что у меня происходит смена пола, когда я чувствую феромоны того же пола. А в общественных туалетах на них легко нарваться. Я раньше, чтобы этого не случалось, надевал кислородную маску, — она мне для этого чаще пригождалась, чем от разгерметизации. Но последние несколько дней я об этом забывал, и ничего вроде бы не происходило... а теперь — вот, пожалуйста, — мрачно закончил Ник и отвёл взгляд.


Ник выглядел таким подавленным, что Джош, почти не раздумывая, быстро поставил на пол сумку с портакомпом и, сев на стул напротив Ника, коснулся рукой его руки. В голове промелькнула мысль, что они сейчас оба парни, но, чёрт возьми, Нику сейчас нужна была поддержка, и если бы Джош не дал ему её... что произошло бы тогда, юноша не успел подумать, почувствовав, как пальцы альчибианца сжимают его руку.


— Ты хоть никого там не изнасиловал? — спросил Джош, вспомнив о выбросе гормонов, который происходит у альчибианцев при смене пола. Он попытался улыбнуться, давая понять, что шутит, но через секунду подумал, что если его друг именно это и сделал, будет совсем не смешно...


— Нет, — через силу рассмеялся Ник, — но пришлось бежать в мужской туалет, пока меня не заметили в женском в образе парня.


— У вас, альчибианцев, нет общественных туалетов? — спросил Джош первое, что пришло ему в голову.


— Ну, таких, как у вас, с кучей кабинок, нет, — принялся объяснять Ник. — У нас такие... каждая кабинка — как отдельная комната, с этим, ватерклозетом, умывальником и так далее. У альчибианцев вообще архитектура здорово отличается от вашей: гораздо больше отдельных комнат, на одного человека приходится заметно больше пространства. В таких домах, как у вас, у альчибианцев при тех же размерах жило бы меньше людей.


— Теперь я понимаю, почему вы так... щепетильно относитесь к личному пространству, — хмыкнул Джош, припомнив их первые дни совместной жизни. — У вас, небось, и родители в комнату детей не входят без разрешения?


— Ну, примерно так и есть, — улыбнулся Ник, наконец-то отбросив мрачное настроение, и принялся рассказывать: — Альчибианцы привыкли жить так, чтобы не провоцировать друг у друга гормональный взрыв и смену пола. Мы иногда, особенно молодые, даже боимся гормональных взрывов, потому что под действием гормонов можем натворить что-нибудь, чему потом будем сами ужасаться. У некоторых из нас такой комплекс, когда мы боимся под действием гормонов переспать с кем-то из членов своей семьи, встречается так же, как у вас... ну, я даже не знаю, что...


— Как Эдипов комплекс? — предположил Джош.


— М-м... я слышал название, но не напомнишь, что это?


— Ну... это когда мальчик, то есть подросток, испытывает сексуальное влечение к своей матери, — (говоря по правде, Джош не был знаком с трудами Фрейда, и надеялся, что не слишком исказил информацию).


— А что, у вас это часто бывает? — удивился Ник.


— Честно говоря, я ни одного парня, который бы хотел трахнуть свою мамочку, лично не знаю, — рассмеялся Джош. — Хотя, может быть, они просто скрывали... Ну, короче, я понял, что вы тоже инцест не одобряете. А я-то раньше читал, что альчибианцы сексуально раскрепощённые... — он улыбнулся.


— Это где ты такое читал? Это я-то сексуально раскрепощённый? — развеселился Ник.


— Ну, в постели со мной, то есть когда ты девушка — очень даже! — засмеялся Джош. — Но с другими людьми... ты, пожалуй, иногда бываешь скорее закрепощённой.


— Так оно и есть, — улыбнулся Ник. — Мы держим людей на некотором расстоянии от себя, но с теми, кому мы даём «доступ к телу», мы отрываемся по полной программе.


Джош улыбнулся в ответ, но тут в его голове мелькнула мысль: не намекает ли Ник таким образом на секс? — и от этого Джош почувствовал себя неловко, ведь они оба сейчас были парнями. Чтобы прогнать эти мысли, он сказал первое, что пришло ему в голову:


— Слушай, ты очень интересно рассказываешь, но я сейчас немного голодный. Приготовишь чего-нибудь поесть? — и он улыбнулся.


— Конечно! — улыбнулся в ответ Ник.


И Ник занялся обедом, но чувство какой-то неловкости, скованности, ощущалось Джошем явственнее. Он видел, что Ник тоже чувствует себя скованно, что он хотел бы продолжать вести себя с Джошем как его возлюбленная, но боится (и, надо сказать, совершенно правильно боится), и сам Джош чувствовал себя неуютно, не зная, как ему вести себя со своей девушкой, превратившейся в парня. Еду, приготовленную Ником, Джош проглотил, почти не заметив вкуса, и, наконец, после обеда он решил высказать то, что не давало ему покоя:


— Ник, слушай... А можно, ну, обратно превратить тебя в девушку? Потому что, ну...


— Можно, конечно, — Ник чуть-чуть улыбнулся, но в этой улыбке Джош почувствовал какую-то скрытую грусть.


— Просто, понимаешь... — поспешил объяснить Джош, — ты моя девушка, но ты сейчас парень, и это, ну, рвёт мне шаблон, и мне хотелось бы вернуть всё как было. Потому что, ну, ты мне нравишься, когда ты девушка, и ты мой друг, когда ты парень, но... В общем, я не гей, — произнёс Джош те три слова, которые беспокоили его на самом деле.


— Я понимаю... — Ник вздохнул, а потом неожиданно улыбнулся. — Вообще-то я тоже не гей. То есть мне нравятся и парни, и девушки, но я не могу заниматься однополым сексом по факту. Потому что когда я занимаюсь сексом с парнем, я превращаюсь