сильного и нежного мужчину своей мечты. Позвольте со всем уважением вручить Вам 45000 дублонов в качестве выкупа за мой кулон и возмещения за все издержки и беспокойство, связанные с моим содержанием.

Этого никто не ожидал. Леди Эрика от неожиданности молча приняла дар и удалилась. Мое больное воображение услужливо и ярко нарисовало мне облако чернил, расплывающееся вокруг ее объемистой фигуры.

- Я прошу приблизиться мою бывшую госпожу, леди Ашторет - продолжал я.

Когда Госпожа подошла, явно недоумевая, я с низким поклоном преподнес ей пять мешочков со словами:

- В качестве посильного возмещения за причиненные Вам страдания, леди, униженно прошу принять от меня в дар эти пять тысяч дублонов и истратить по Вашему усмотрению.

Все затаили дыхание. В сундуке оставалось 250 000 дублонов. Все сложили два и два, но было уже поздно.

- Ваше Величество, Высокий Трибунал, Дамы и Господа, - закончил я, - позвольте от всей души поблагодарить вас за щедрое материальное вспомоществование. Но, поразмыслив, я решил, что есть человек, которому эти деньги нужнее. Это - моя бывшая Госпожа, леди Ашторет. Мне стало известно, что ее достаток не позволяет ей быстро уплатить наложенный на нее штраф. Посему униженно умоляю Ваше Величество о милости - принять эти деньги в уплату штрафных санкций, наложенных на бывшую Госпожу мою, леди Ашторет.

Толпа неистовствовала: не каждый день увидишь человека, способного не моргнув глазом отказаться от семи миллионов долларов. Шоу удалось на славу.

Переждав, пока рев стихнет, я попросил разрешения продолжать.

- Ваше Величество, высокий трибунал, дамы и господа, - заговорил я, - вы были столь великодушны, что выполнили мои асбурдные, жестокие требования, чтобы помочь моему исцелению... Я сознаю, что причинил леди Ашторет глубокие страдания, трижды грубо надругавшись над ней у вас на глазах. Посему я готов понести любое наказание и униженно умолять Леди Ашторет даровать мне прощение и вновь удостоить чести припасть к ее ногам, если моя служба еще ей нужна.


- Леди Ашторет, Вам нужна служба этого раба?

Сияние глаз Госпожи подсказало мне ответ раньше, чем он прозвучал:

- Необходима, Ваше Величество! Если он раскается в своих делах и преступлениях, я буду рада принять его обратно.

- Ты готов, раб?

- Готов, Ваше Величество!

- Да будет так! В течение трех дней тебе предписывается в течение получаса подвергаться порке под окнами апартаментов твоей Госпожи, получая удары по мягким частям тела, и униженно умолять ее о прощении. Завтра утром ты начнешь.


***


Черт возьми, какой же текст сочинить? Нужно, чтобы он звучал и униженно, и жалобно, и достаточно искренне...

Неожиданно я понял, что этот текст у меня уже есть. Все, что я хотел бы сказать Сероглазой Княгине, валяясь у ее ног, я скажу Госпоже. Для зрелищности хорошо бы разрыдаться, но это как получится - актер я плохой, на заказ плакать не умею.

Свистнув, плеть ожгла мой зад. Н-да, шоу оно конечно шоу, но кастрируют и порят здесь профессионально... без дураков...

- О, моя Госпожа! - горестно возопил я во весь голос (рабу, подвергающемуся порке, микрофон не полагается, но они вопрос как-то решили - мой жалобный вой разнесся по всей округе), - моя несравненная Госпожа! Умоляю, взгляните на Вашего раба!

Бац!

- Я нанес Вам чудовищное оскорбление, Госпожа, сам того не желая! Осчастливьте меня, дайте возможность искупить мои преступления!

Бац! Удары сыпались ритмично, с интервалом примерно в минуту, давая мне перевести дух и отмеряя время. Я продолжал. Боль придавала моим словам убедительности. Из глаз уже против воли катились слезы.

- О, Госпожа, умоляю, удостойте меня хотя бы одним взглядом Ваших чудесных глаз! Позвольте еще раз услышать Ваш голос! Позвольте служить Вам!

Наконец был нанесен последний удар.

Госпожа великолепно играла свою роль. Она подошла к окну, встала так, чтобы ее силуэт был хорошо виден, но при этом не казалось, что она смотрит на меня. Я понял, что очень соскучился по ней.

Госпожа заговорила, и в голосе ее звучали искренние презрение и обида.

- Раб, я не верю ни единому твоему слову, - слова разносились далеко и отчетливо. - Я оказала тебе милости, приблизила к себе, а ты отплатил мне неверностью, черной неблагодарностью, мятежом. Ты посмел взбунтоваться, подать на меня в Трибунал, ничтожество! Отправляйся обратно в каземат и как следует подумай о содеянном. Если раскаяние твое искренне, ты придешь завтра и будешь говорить более убедительно.

На следующий день все повторилось примерно в том же духе, только на этот раз Госпожа объявила:

- Ты лживая и неверная скотина, раб, но мне кажется, что ты раскаиваешься искренне. Я склонна простить тебя. Если завтра ты будешь столь же искренен, я вновь приму тебя на службу.

Третий день должен был стать кульминацией.

Меня привели под окна Госпожи, разложили на скамье и, как обычно, принялись пороть.

- О, моя Госпожа! - снова завел я, - Умоляю, сжальтесь надо мной, простите Вашего ничтожного раба!

Я – последняя дрянь, мерзкая тварь, слизняк, половая тряпка! Во всем мире у меня никого нет, кроме Вас! - С удивлением я понял, что это так. Что бы еще такое выдать? О, есть!

- Госпожа, мне свет не мил без света Ваших чудесных глаз, мне все опостылело без Ваших милостей! Госпожа, умоляю, простите меня, примите меня на службу! О, моя Госпожа, я не могу жить без Вас! О Госпожа-ааа!

Накопившаяся боль от полученных на дуэли царапин и трехдневной порки (да еще палачи умудрялись наносить удары по старым рубцам, чтобы было больнее), напряжение и усталость последних дней прорвались в этом горестном вое, из глаз непроизвольно хлынули слезы.

На этот раз Госпожа была столь милостива, что соизволила подойти ко мне.

- Раб, - в ее голосе не было надменности и презрения - скорее, ласковая грусть.- я знаю, что ты лживая и похотливая скотина, но твои слова меня в очередной раз обманули... Я прощаю тебя и готова вновь принять на службу.

Завтра на аппель-плаце Замка Боли тебе будет позволено снова вручить мне Залог Верности. Клясться не нужно - твои лживые клятвы не стоят ломаного гроша. Я принимаю тебя на службу только потому, что мне не хватает тебя, моего мерзкого, хитрого и лживого Слизняка... Проведи сегодняшний день в каземате и приведи себя в порядок. Можешь выразить свою признательность.

Возле моих губ оказалась точеная ножка в изящной босоножке из тонких ремешков. Я прильнул к ней губами и осторожно коснулся языком пальчиков.

- Счастлив служить моей Госпоже и Повелительнице! - вполне искренне воскликнул я.

Шоу кончилось.

На следующий день состоялась церемония Примирения. Все было так же, как в тот день, когда я приносил Клятву Верности - кажется, тысячу лет назад. Только теперь мой опозоренный Залог Верности болтался у меня на шее. Я должен был снять его у подножия трона и на вытянутых руках преподнести Госпоже.

Когда я на воздетых в молитвенном жесте руках поднес Госпоже кулон, она приняла его и неожиданно встала у престола во весь рост,