осознаю, что стал жертвой чудовищного, жестокого, гнусного розыгрыша, и теперь стою на коленях, голый, униженный и опозоренный, со своей никому ненужной жертвой — всеобщее посмешище...

- Кто такая эта Сероглазая Княгиня? - издалека донесся до меня голос Госпожи, - Отвечай, дрянь!

- Это - моя любимая, из моей прошлой жизни, Госпожа... Которую я любил больше жизни своей, и которую чем-то жестоко оскорбил - до сих пор так и не знаю, чем. Она с тех пор не разговаривала со мной. Однажды, когда я зашел к ней стрельнуть по-студенчески хлеба на ужин, она бросила мне в лицо эту фразу, и с тех пор она преследует меня во сне и наяву. Она звучала в мозгу в самые интимные моменты, лишая меня мужской силы, отравляла жизнь... Я несколько раз хотел убить себя, но не смог. И тогда я пришел к идее Служения, начал искать, и нашел - Вас, Госпожа. Чтобы ценой служения Вам искупить свою вину, неведомую, но несомненно чудовищную. И я готов стерпеть стократ больше, лишь бы узнать - за что... за что... за что?!

Раздался чей-то горестный вой, глаза заволокло словно жидким пламенем... Вдруг меня затрясло с головы до ног, и я понял, что бьюсь в истерическом припадке.

Я слышал неясный голос Госпожи, отдававший приказания Гертруде, потом у моего носа оказался полный бокал коньяку, и властный голос Госпожи приказал:

- Пей.

Когда я немного успокоился, она сказала, меча в меня молнии:

- Так значит, ты до сих пор любишь ее? Несмотря на то, что ты ей не нужен, и даже не знаешь, найдешь ли ты ее когда-нибудь? Хорошенькие дела... У меня есть соперница... Вы занимались с ней сексом? Отвечай!

- Нет, Госпожа...

- Врешь, тварь! - Пощечина.

- Нет, Госпожа, клянусь Вам!

Град пощечин.

- Нет, госпожа! НЕТ! НЕТ!!! НЕЕЕТ!!!

- Ты с ней целовался?

- Нет, Госпожа...

- ВРЕШЬ! ВРЕШЬ!! ВРЕШЬ!!!! ВРЕШЬ!!! — на меня снова посыпались пощечины

- Клянусь Вам чем угодно, уверяю Вас, что я даже ни разу не поцеловал ее!!!

- Не верю ни одному твоему слову!!! Заткнись, жиголо кастрированный!!!!

- Клянусь Вам, НЕТ! Я ТОЛЬКО СОБИРАЛСЯ УМОЛЯТЬ ЕЕ ОБ ЭТОЙ МИЛОСТИ!!!

Госпожа опешила от такого ответа. На несколько секунд воцарилось молчание.

- Так значит, ты, кастрированный слизняк, - продолжала она после паузы, едва сдерживая ярость, - готов стерпеть любые унижения ради ее серых глаз? Значит, получая милости от меня, ты на самом деле служишь - ей, а не мне??? Надеюсь, однажды вы встретитесь - с удовольствием посмотрю на этот цирк! Ты мне омерзителен. Не смей ко мне прикасаться! Даже глаз на меня не смей поднимать! Пока марш спать - вон там, в углу, а завтра я тебе устрою... мало не покажется. И не смей мешать мне своими подвываниями... чувак... слизняк кастрированный! Хотя нет... Я не смогу заснуть, пока ты здесь! Гертруда!

- Да, Госпожа!

- Немедленно вызови ночной патруль, пусть этого кастрированного слизняка выпорят при мне, здесь и сейчас, и уведут в каземат. Утром я им займусь.

Через несколько минут явился патруль - две крепких Амазонки, судя по розовым сердечкам на масках, лесбийская пара.

- Доблестные воительницы! Этот мерзкий кастрированный слизняк признался мне в неверности, моя рабыня Гертруда может это подтвердить. Пожалуйста, выпорите его, здесь и сейчас — не хочу пачкать руки об эту мерзость — а потом посадите в каземат. Завтра я подам на него в Трибунал и буду просить разрешения изгнать его.

Амазонки молча принялись за дело. Одна ударом под дых отправила меня на пол - я даже не сопротивлялся. Какие права у евнуха? Он живет только милостями Госпожи. Если Госпожа разгневается... А она ГНЕВАЛАСЬ.

Меня принялись пороть - серьезно и с удовольствием. Эта парочка, видимо ненавидела мужчин, тем более - таких, как я.

- Проси прощения, мразь! - звенящим на грани срыва голосом потребовала Госпожа.

Но на меня что-то нашло. Я вспомнил день Посвящения, когда, дав в последний момент слабину, рыдал и умолял, но результат был обратным. Почему-то в груди поднималась ярость. Я молчал.

- Ты что, языка лишился? - поддержала Амазонка, - слышишь, слизняк, Госпожа требует, чтобы ты умолял ее о прощении.

- НЕ БУДУ!

- Ах, вот ты как заговорил, дрянь?!

Удары посыпались с удвоенной силой.

- Моли о прощении!!!

- ДА ПОШЛА ТЫ ****! - взревел я по-русски,- В ГРЕБАНЫЙ ЭКИБАСТУЗ, АНГИДРИД ТВОЮ ДА В ПЕРЕКИСЬ, МАТЬ-ПЕРЕМАТЬ, ЕДРИТЬ ТВОЮ ЧЕРЕЗ КОРОМЫСЛО!...

Был у нас на корабле боцман, страшный матерщинник, и в ту страшную ночь его уроки послужили мне на Острове Наслаждений. Пока меня пороли, я поливал Госпожу отборным флотским матом, вписывая в текст формулы химических соединений, так что получалось заковыристо и цветисто. Я понимал, что, пожалуй, теперь все точно кончилось. Скорее всего, она меня выгонит и продаст - в лучшем случае. Ну и хрен с ней. Полтора месяца в ее обществе были наполнены отвратительным, но по-своему красивым и изысканным развратом, я вкусил больше наслаждений, чем за всю предыдущую жизнь.

Амазонки, кажется, слегка оторопели от такой реакции и придержали коней - или я уже не чувствовал боли?


Гертруда стояла истуканом: у нее на глазах свершалось неслыханное - наказуемый Госпожой кастрат, вместо того, чтобы писклявым голосом униженно умолять о прощении, поливая себя грязью и называя самыми оскорбительными прозвищами, ревет что-то на непонятном языке - явно, ругательства... судя по глазам, ее генетическая память воскресила белоснежные поля под Москвой и бешеный рев поднимающихся в штыковую атаку русских дивизий.

Наконец я выдохся. Госпожа стояла с отвисшей челюстью, и ее прекрасные глаза наполнялись слезами.

- Какая же ты дрянь! - горько сказала она по-русски. - А я думала, что ты предан мне. Однажды ты сказал, что среди первых красавиц десяти галактик для тебя нет никого желаннее и сладостнее меня. Ты сказал это так, что я купилась, как последняя дура. А ты... ты... ты... все это время любил другую! Ты предан другой! Ты не принадлежишь мне! Зачем тогда был весь этот балаган? Зачем?..

- Доблестные Амазонки, - перешла она на английский, - пороть эту тварь бесполезно. Пожалуйста, уберите ее с глаз моих, куда следует.

На меня надели наручники и увели.

Выходя, я на прощание злобно плюнул на порог и громко и отчетливо сказал по-русски: - Чтоб ты сдохла, шлюха!

Амазонка сзади дала мне затрещину. Уже в коридоре до меня донеслись горькие и безутешные рыдания Госпожи.

Целый день я провел в каземате, а утром... Утром меня ждал аппель-плац. Там собрался Трибунал. На трибунах шумела толпа.

Меня в ошейнике и наручниках вывели на середину и поставили напротив Госпожи. Она была прекрасна в своей черной полумаске, ожерелье и сапожках из тонких ремешков.

- Граждане Острова Наслаждений, рабы и свободные! - возгласила Королева, - Сегодня Трибунал собрался по жалобе Леди Ашторет, обвиняющей своего раба, которого она именует Кастратом, в неверности, оскорблении и мятеже. Госпожа, Леди Ашторет, изложите Ваши обвинения в адрес Вашего раба.

- Граждане Острова Наслаждений, рабы и свободные! -звонкий голос Госпожи разносился