— Ты готов? — ворвалась в мастерскую Снегурочка, — мы уже опаздываем, дедуля.


Я конечно «Всегда готов», как обещали раньше пионеры, но вот сегодня, нет!


— Почти внученька. Осталось вот упаковать всё в коробочки и сложить в мешок.


— Некогда! Запихивай так, и поехали!


— Нет. Так нельзя! — начал я возражать, — я скоро. Упакую, и едем...


— Опоздаем, — зловеще сообщила она.


— Тогда ты поезжай, отвлечешь их там песенками с хороводом, а я следом.


— Ага! Ты следом! Да ты последнее время со своим маразмом дорогу в туалет по два часа ищешь!


— Вот он момент истины!


Я встал, подошёл и достал из ящика навигатор.


— У меня есть это! — пафосно заявил я.


— А что за хрень? — заинтересовалась внучка.


— Ну, это типа того клубка, что дорогу показывает, — попытался объяснить я, не вдаваясь в подробности.


— И ты знаешь, как им пользоваться? — удивилась Снегурочка.


— Конечно! — раздулся я от гордости.


— Тогда ладно. Куда в первую очередь едем?


— Как обычно.


— Тогда я поехала, — подошла ко мне и поцеловала в щёчку, — доделывай и следом, — и упорхнула.


Прислушиваясь, я открыл шкаф, достал спрятанную в углу бутыль с самогоном, между прочим, подарок от Василисы П. Фамилию называть не буду, она женщина известная, а я всё-таки джентльмен! Фигуристая бутыль, как и сама Василиса, была почти полной. Достав стакан, плеснул до краёв, и взял в руку:


— Деда! Ты обещал... — пронеслись в голове слова внучки.


— Да я и не буду! Что тут пить? — качнул трёхлитровой бутылью и быстро заглотил опаловую жидкость из стакана, пока совесть до конца не проснулась.


Огненная жидкость горячим шомполом рухнула в желудок и разбежалась бодрящими ручейками по телу.


— Ох! Хорошо! — не удержался я, — вот ведь чертовка эта Василиса! Всё у неё получается... И в постели королева, — зачем-то оглянулся я, — и самогонка... Крепкая и приятная, даже охлаждать не надо!


— «Между первой и второй, перерывчик небольшой!» — вспомнилось мне, и опрокинул в себя второй стакан.


Быстро уложил подарки в коробочки, а последние в мешок и взялся за электронный путеводный «клубок». Читая одним глазом инструкцию, а вторым присматривая за пальцем, тычущим в кнопки. Всё оказалось элементарно просто. На радостях опрокинул третий стакан самогонки, а уже выходя, на посошок ещё один.


Садился в сани в приподнятом настроении. Всё успел, да ещё и остаканился! Разбег, взлет. Мои олешки бодро несли меня к Новому году. Подправил курс и, устроившись поудобней, стал репетировать речь. Видать сказалось общая предпраздничная усталость и убаюкивающий свист ветра. Я, осоловев от настойки, прикорнул на облучке, спрятав нос в воротник шубы.


Проснулся от визгливого крика адского прибора:


— Спишь сволочь за рулем! Пора менять эшелон полёта на посадочный. Прибыли!


Спросонья резко потянул вожжи, и мои олешки почти остановились. Соответственно сани стали падать. Хотел посмотреть вниз, куда садиться, но опоздал. Полозья врезались в какую-то преграду, раздался треск ломаемого дерева, постромки порвались, и моя пара оленей унеслась в темноту. А я по инерции пролетел вперёд и врезался мордом в рыхлую, теплую землю?! Перед глазами закружился хоровод звёздочек! И темнота...


* * *


Очнулся от плавного покачивания. Шубы на мне не было. Шапка упала и пропала в темноте леса. Задница цеплялась за ветки кустарника, через которые меня тащили, а сам я висел на шесте привязанный к нему за руки и щиколотки.


— Темно, как у негра где? — вспомнилось мне.


Мы молча пробирались в темноте, а я пытался сообразить: куда меня занесло; почему меня транспортируют в таком интересном положении; и кто мои «спасители»?


Наконец лес, причём летний закончился, и мы вышли на огромную поляну к гигантскому костру. Шест воткнули в торчком в землю, и я оказался, как бы это сказать... Головой вниз, и кверху «тыквой» обтянутой, почему-то мокрыми шароварами. Раздался треск и следом на открытое место выволокли мои разбитые сани.


Народец вокруг костра загалдел и бросился потрошить мешки с подарками. От прилива крови к голове, да и грязи, залепившей лицо, я видел только силуэты. Черные полуодетые силуэты в красных бликах костра. Не в силах вытерпеть такой открытый разбой я завопил во всю глотку:


— Ах вы, сучьи дети! Да что вы удумали! Деда Мороза грабить? Да я вас... — и попытался стукнуть по земле посохом, которого у меня не было...


— Гыр, гыр, гыр... — раздался громовой возглас, и все вдруг сникли и остановились.


Настала гробовая тишина, только «стреляли» поленья в костре.


Огромные, черные как смоль ноги подошли ко мне. Я скосил вверх глаза, но увидел только коротенькую тунику, из-под которой свисал вниз толстый с огромной головкой член. (Прямо мечта всех женщин!). Только он был черного цвета, а головка отливала поблескивающей серостью. И опять:


— Гыр, гыр, гыр! — обращённое уже ко мне.


— Да пошёл ты! — только и смог пролепетать я, — что по-русски не можешь спросить?


Тишина... И вдруг тот же голос, тщательно подбирая слова, почти чисто по-русски переспросил:


— Ты кто?


Я растерялся. Замолчал. Опять наступила тишина.


— Мороз! Дед Мороз! — взвизгнул я, прерывая её.


— Пиздишь! — донеслось в ответ, — а где же Снегурочка?


При этих словах его член из висячего положения перешёл в горизонтальное, приподняв далеко не шотландскую юбочку. Кожа головки натянулась, на неё заиграли отражённые отблески пламени, а на стволе фаллоса, похожего по размерам, на дубину взбухли вены.


— Хер тебе, а не внучка! — заорал я, беря его «на слабо».


Опять тишина... Потом мой визави гулко расхохотался и, обернувшись к остальной толпе опять загыркал. Шест тут же вытащили из земли, бросили на землю и я почувствовал, как перерезали путы, связывающие меня. С трудом сел, растирая ноги и руки. От отлива крови закружилась голова, и мне в руки сунули какую-то чашу. Я, не раздумывая, выпил предложенное. Довольно кислое, похожее на брагу... Не самогон, но градусов двадцать в нём было. Меня чуть повело «налево», но тут же алкоголь прочистил мозги и я не нашёл ничего умнее, чем спросить:


— Бля! А где я, вообще, нахожусь?


Вопрос повис в тишине, а я понял, что пялюсь на здоровенные сиськи необъятной женщины поднёсшей мне выпивку. На ней, как и на остальных были даже не юбочки, а какие-то набедренные повязки, охватывающие живот. И бусы на шеях... Под повязкой виднелись непролазные, черные заросли волос, прикрывающие промежность.


— Оп — па... — прошептал я, — какая баба!


— Нравится? — прогудел тот же голос.


— Ага... — я не произвольно сглотнул и почувствовал как мой «стручок» встает по стойке смирно.


— Хочешь её? — опять тот же голос.


А я не могу оторвать глаз от этой бой-бабы и только киваю автоматически в ответ.


— Гыр. Гыр... — раздаётся снова.


Женщина, скорчив улыбку, встаёт раком. Поворачиваясь ко мне тугой задницей и опершись упругими и большими титьками о землю, раздвигает руками свои