— это не я, это другой человек.


— Канэш, Дориан Грэй, бля, молодой, холостой и ветреный, шаркает ножкой перед дамами и делает книксен. Дома же ты диким воплем раба сотрясаешь подъезд, пугая консьержку и немолодую крысу в подвале, у которой, между прочим, могут начаться преждевременные роды. Вот хочешь за искусство разговор иметь, так впезжишься вечно со своим демонико-нуар.


— Да, ты, конечно, права.


— Женечка, тут приезжает Венский Штраус оркестр, давай сходим, возьмешь билеты. Ты же эстет, человек-паук, лауреат Нобелевской премии, любишь оперу и оперетту.


— Я подумаю.


— В смысле, ты подумаешь? Не хочешь идти, купи мне билеты.


Тут от неожиданности он сделал такое лицо, будто сечки обожрался, а она не переварилась наверное, или на старости лет решил застрелиться.


— Ты же знаешь, я везде хожу на халяву.


— И не можешь позволить мне приятное?


Далее речь его стала бессмысленной, Наталья продиагоналила ее, какое-то унылое нытье, ну его накуй, пускай лечит сердце. Она поднялась с розово-красного ложа, поправила чулки, вставила грудь в лифчик, и махнув рукой, молвила:


— Иди на кухню и свари мне кофе.


Расположившись на стуле, наблюдала за ним, и думала:


— Боже мой, что я в нем нашла? Рок звезда концептуального тематического секса? Еврей, как еврей, преданный нации пацан, с наследственной вежливостью, жадный, без страстей, в садике лопаткой дети били по голове...


Тем временем Евгений хлопнул виски, налил кофе в фамильный фарфор и молвил:


— Наташенька, у меня много бизнес партнеров за границей, вот не хотела бы ты заняться групповым сексом? Ну, естественно и я войду в эту коалицию.


Сначала был шепот, он обволакивал кофе-машину, коснулся волос, приподнял их своим дуновением, через глаза вполз в сердце, налил его злостью, и она молвила, скривив надменно красивый рот:


— Да, блять, всю вечернюю негу убил.


Схватила первое попавшееся ей под руку и ударила по лбу. Это оказалась деревянная лопатка, которой он переворачивал мясо. На лбу в виде монограммы остался жирный след лилового оттенка.


— Хороша подливка, — подумала Натали.


— Женечка не хочешь сыграть в «Суперлотто»? Ляг на пол, открой рот, вздрочни и проверь свою удачу!


Евгений Борисович задрожал мелко и рябисто, как холодильник фирмы «Саратов» 70 года выпуска, силясь дать отпор интеллигентными выпердами, да они так и замерли немым кружком куриной жопки на лице.


— Вота ты, Эвген, напоминаешь мне жертву Альтцгеймера в борделе. Постоянно удивляешься, что тебя имеют, и не хочешь за это платить.


Развернувшись, она гордо удалилась. Оделась, умылась и вытерла сопли спонтанным движением руки. Он забежал вперед, открывая ей дверь в черноту ночи.


— Полируй мебель, Эвген.


Когда у твоей нации такая приличная история, неважно как зовут тебя самого.