Дневник длинноногой
а я не могла его заткнуть. Потом он был сверху, и я вдруг сама впилась ему в губы, стала целовать его, и руками вцепилась в его задницу...
Я не помню момента, когда произошло ЭТО. Все как-то смешалось, даже думать трудно, не то что писать. Помню его член в себе, глубоко-глубоко внутри. Совсем не так, как я себе представляла, когда дрочила. Помню боль, или даже не боль, а такую наполненность, или шок, не знаю как сказать. Может быть, это и было то самое. Было мучительно, и в то же время хотелось, чтобы это не кончалось никогда. Я плакала, потому что помню мокрые щеки, или он облизал меня, не знаю.
Потом он гладил меня, поздравил с тем, что я стала женщиной, сказал, что я очень хорошо держалась, я очень чувственна, умею дарить удовольствие мужчине, и теперь мы с ним будем понимать друг друга до конца. Он хвалил меня, и мне это было так приятно, будто он сказал мне, что я танцую лучше всех в мире. Потом он сказал мне закрыть глаза и расслабиться.
Я знаю, что такое называют «куни», но тогда это для меня было не слово, и вообще тогда для меня не было слов, а было такое невыносимое, неописуемо стыдное удовольствие, которое я никогда не смогу выразить. Это и близко не лежало с тем, как я дрочила себя. Его язык обволакивал мне все внутренности, и я задыхалась, будто была при смерти, и когда наконец кончила - это было такое наслаждение, что я охрипла от воплей. Я и сейчас говорю хрипло, когда проговариваю вслух то, что пишу (есть у меня такая привычка).
Он сказал мне:
- Теперь мы с тобой знаем друг друга до конца - так, как должны знать друг друга мужчина и женщина. Помни, что ты одна из моих учениц, и со всеми у меня такие отношения. Мы должны принадлежать друг другу и душой, и телом, иначе я не раскрою возможности ваших тел так, как мог бы. Ты можешь встречаться, с кем хочешь, можешь завести себе любовника, можешь даже выйти замуж, но пока ты учишься у меня - мы будем с тобой заниматься любовью. Иначе мы утратим контакт, и ты уедешь домой.
Он проводил меня до ворот, и там целовал чувственно, с языком, благодарил за полученное наслаждение, и я чуть не стекла у него по свитеру...
Меня так шокировало то, что сегодня было, что я запуталась. Я не знаю, что и думать. Я понимаю, как все это называется. Но это понимает мой ум, а мне хочется только одного: чтобы ЭТО повторялось еще и еще. Как можно чаще.
Сегодня - самый счастливый и самый кошмарный день в моей жизни. Прощай, Дуня! Теперь тебя нет.
Теперь вместо тебя - Хлоя, Чувственная Женщина в гареме. До смерти влюбленная в своего Султана, как и остальные его наложницы.
***
Два месяца спустя
Привет, мой дневничок! Вот и я. Прости, не писала долго, потому что не знала, кто я и что я.
Сейчас все более-менее устаканилось, и я смогу написать. Мы занимаемся с ним два раза в неделю (бывает, что и три). Примерно через раз у нас бывает ЭТО. Я никогда не прошу и не спрашиваю: Султан сам решает, КОГДА. И, надо признать, он всегда решает именно так, как нужно для танца. Меня это бесит, но зато теперь я понимаю, почему у него так танцуют. Я и сама чувствую, что выросла на сто голов, хоть изнутри всего не видно, конечно. Мне кажется, что во мне безграничные силы, я чувствую их, и очень часто ловлю ту самую волну, которая управляет моим телом, и тогда получается все или почти все, чего я хочу, и чего хочет он. Он все время хвалит меня, говорит, что я уникум, что вселенная существует ради таких чуд, как я, и много еще всяких красивых вещей мне говорит, а я хоть и знаю, что все это педагогика и стратегия, но все равно приятно.
Я обожаю его. Хоть и не так, как девочки - они прямо как фанатки на рок-концерте, честное слово. У меня есть за душой то, чего ему не видно, и он чувствует это, но все равно. Когда он со мной - я счастлива. Когда его рядом нет - я думаю только о нем. Когда я занимаюсь, он всегда со мной, и мысленно, и наяву - в звонках и смсках. Мне кажется, он выделяет меня из других, дарит мне больше времени и внимания. Только бы девочки не заметили. А впрочем, может быть, он такой, что каждой из нас так кажется. Что именно ей принадлежит сердцевина Султана. Не знаю, я ведь не могу с ними об этом поговорить.
Я много раз видела, как он с ними занимается сексом. И они видели наш секс, и говорили с ним и со мной, когда он трахал меня. У нас совершенно открытый доступ везде и всюду, двери никогда не закрываются - внутренние, я имею в виду. На воротах - код, который запрещено разглашать под страхом, эээ, изгнания (прикольно прозвучало, как в древних мифах). Секс - обычная часть наших занятий. Да, я забыла написать, что мы почти всегда занимаемся голышом. Ну, то есть голая - я, и все девочки, а он - не всегда. Он как-то продумывает это так, что это всякий раз уместно - и голое тело, и одежда. Ну, и мы тоже, бывает, тренируемся одетыми, если впереди выступление и нужно привыкать к костюму. Ведь мы уже два раза выступали, и я со всеми!
Девочки говорят, что это большая честь, и что их, когда они были новенькими, не брали с «дедами» (бабами? хи-хи). Значит, все-таки выделяет... Не буду об этом.
Мы выступали на закрытых презентациях. Была куча камер и папарацци, и я потом выслала маме журналы. Меня снимали и со всеми, и отдельно, даже гонялись за мной, а я тушевалась, чтобы девочки не ревновали. Но все равно в журналах меня в два раза больше всех девочек. Я отправила маме целых три журнала со мной, небось они там все в ауте. Я одетая - в хитоне, под гречанку, все прилично, хоть тут это вовсе не норма, кстати, девочки сто раз выступали и топлесс, и даже голышом, и мне тоже предстоит.
(Надеюсь, что я не кончу прямо на сцене, как это бывает, если видят наш секс, или как он трогает мне the vaginu)
Кстати, он говорит, что у меня самая красивая грудь, которую он видел. Не знаю, может, он всем так говорит. У Лизель тоже очень красивая, с маленькими коричневыми сосками, не то что мои дойки. Они, кстати, растут, и теперь у меня уже не 88, а целых 90, и наверняка будет еще больше, потому что он мнет их мне, как тесто, и я прямо чувствую, как они растут.
Вообще интересно смотреть, как он ласкает или трахает девочек. Невольно представляешь себя на их месте и думаешь: «а я тоже так закатываю глаза? тоже так выгибаюсь? тоже так смешно вою, когда кончаю?» Когда кто-то из нас кончает, принято аплодировать. Во время занятий многие сидят в студии - наблюдают, учатся. И я тоже сижу. Вообще эта атмосфера полной открытости, когда все интимное обыкновенно, как «привет» или «пока" - она здорово опьяняет, чего уж там. Настолько, что я перестала чувствовать рамки на улице, на людях, и мне теперь ничего не стоит...
Таня пришла, потом продолжу.
***
В тот же вечер
Вот пожалуйста: у нее какая-то дрянь в the vagine (видно, инфекция), дали ей мазючку, она сама не видит, попросила меня.
А чего стесняться, если я видела, как его член накачивал эту самую thevaginu, да и сама Таня трепалась со мной, когда я стояла раком (прости, дневничок) и стонала, как призрак? Выходило нечто вроде «нет, я не против женского
Скачать Java книгуЯ не помню момента, когда произошло ЭТО. Все как-то смешалось, даже думать трудно, не то что писать. Помню его член в себе, глубоко-глубоко внутри. Совсем не так, как я себе представляла, когда дрочила. Помню боль, или даже не боль, а такую наполненность, или шок, не знаю как сказать. Может быть, это и было то самое. Было мучительно, и в то же время хотелось, чтобы это не кончалось никогда. Я плакала, потому что помню мокрые щеки, или он облизал меня, не знаю.
Потом он гладил меня, поздравил с тем, что я стала женщиной, сказал, что я очень хорошо держалась, я очень чувственна, умею дарить удовольствие мужчине, и теперь мы с ним будем понимать друг друга до конца. Он хвалил меня, и мне это было так приятно, будто он сказал мне, что я танцую лучше всех в мире. Потом он сказал мне закрыть глаза и расслабиться.
Я знаю, что такое называют «куни», но тогда это для меня было не слово, и вообще тогда для меня не было слов, а было такое невыносимое, неописуемо стыдное удовольствие, которое я никогда не смогу выразить. Это и близко не лежало с тем, как я дрочила себя. Его язык обволакивал мне все внутренности, и я задыхалась, будто была при смерти, и когда наконец кончила - это было такое наслаждение, что я охрипла от воплей. Я и сейчас говорю хрипло, когда проговариваю вслух то, что пишу (есть у меня такая привычка).
Он сказал мне:
- Теперь мы с тобой знаем друг друга до конца - так, как должны знать друг друга мужчина и женщина. Помни, что ты одна из моих учениц, и со всеми у меня такие отношения. Мы должны принадлежать друг другу и душой, и телом, иначе я не раскрою возможности ваших тел так, как мог бы. Ты можешь встречаться, с кем хочешь, можешь завести себе любовника, можешь даже выйти замуж, но пока ты учишься у меня - мы будем с тобой заниматься любовью. Иначе мы утратим контакт, и ты уедешь домой.
Он проводил меня до ворот, и там целовал чувственно, с языком, благодарил за полученное наслаждение, и я чуть не стекла у него по свитеру...
Меня так шокировало то, что сегодня было, что я запуталась. Я не знаю, что и думать. Я понимаю, как все это называется. Но это понимает мой ум, а мне хочется только одного: чтобы ЭТО повторялось еще и еще. Как можно чаще.
Сегодня - самый счастливый и самый кошмарный день в моей жизни. Прощай, Дуня! Теперь тебя нет.
Теперь вместо тебя - Хлоя, Чувственная Женщина в гареме. До смерти влюбленная в своего Султана, как и остальные его наложницы.
***
Два месяца спустя
Привет, мой дневничок! Вот и я. Прости, не писала долго, потому что не знала, кто я и что я.
Сейчас все более-менее устаканилось, и я смогу написать. Мы занимаемся с ним два раза в неделю (бывает, что и три). Примерно через раз у нас бывает ЭТО. Я никогда не прошу и не спрашиваю: Султан сам решает, КОГДА. И, надо признать, он всегда решает именно так, как нужно для танца. Меня это бесит, но зато теперь я понимаю, почему у него так танцуют. Я и сама чувствую, что выросла на сто голов, хоть изнутри всего не видно, конечно. Мне кажется, что во мне безграничные силы, я чувствую их, и очень часто ловлю ту самую волну, которая управляет моим телом, и тогда получается все или почти все, чего я хочу, и чего хочет он. Он все время хвалит меня, говорит, что я уникум, что вселенная существует ради таких чуд, как я, и много еще всяких красивых вещей мне говорит, а я хоть и знаю, что все это педагогика и стратегия, но все равно приятно.
Я обожаю его. Хоть и не так, как девочки - они прямо как фанатки на рок-концерте, честное слово. У меня есть за душой то, чего ему не видно, и он чувствует это, но все равно. Когда он со мной - я счастлива. Когда его рядом нет - я думаю только о нем. Когда я занимаюсь, он всегда со мной, и мысленно, и наяву - в звонках и смсках. Мне кажется, он выделяет меня из других, дарит мне больше времени и внимания. Только бы девочки не заметили. А впрочем, может быть, он такой, что каждой из нас так кажется. Что именно ей принадлежит сердцевина Султана. Не знаю, я ведь не могу с ними об этом поговорить.
Я много раз видела, как он с ними занимается сексом. И они видели наш секс, и говорили с ним и со мной, когда он трахал меня. У нас совершенно открытый доступ везде и всюду, двери никогда не закрываются - внутренние, я имею в виду. На воротах - код, который запрещено разглашать под страхом, эээ, изгнания (прикольно прозвучало, как в древних мифах). Секс - обычная часть наших занятий. Да, я забыла написать, что мы почти всегда занимаемся голышом. Ну, то есть голая - я, и все девочки, а он - не всегда. Он как-то продумывает это так, что это всякий раз уместно - и голое тело, и одежда. Ну, и мы тоже, бывает, тренируемся одетыми, если впереди выступление и нужно привыкать к костюму. Ведь мы уже два раза выступали, и я со всеми!
Девочки говорят, что это большая честь, и что их, когда они были новенькими, не брали с «дедами» (бабами? хи-хи). Значит, все-таки выделяет... Не буду об этом.
Мы выступали на закрытых презентациях. Была куча камер и папарацци, и я потом выслала маме журналы. Меня снимали и со всеми, и отдельно, даже гонялись за мной, а я тушевалась, чтобы девочки не ревновали. Но все равно в журналах меня в два раза больше всех девочек. Я отправила маме целых три журнала со мной, небось они там все в ауте. Я одетая - в хитоне, под гречанку, все прилично, хоть тут это вовсе не норма, кстати, девочки сто раз выступали и топлесс, и даже голышом, и мне тоже предстоит.
(Надеюсь, что я не кончу прямо на сцене, как это бывает, если видят наш секс, или как он трогает мне the vaginu)
Кстати, он говорит, что у меня самая красивая грудь, которую он видел. Не знаю, может, он всем так говорит. У Лизель тоже очень красивая, с маленькими коричневыми сосками, не то что мои дойки. Они, кстати, растут, и теперь у меня уже не 88, а целых 90, и наверняка будет еще больше, потому что он мнет их мне, как тесто, и я прямо чувствую, как они растут.
Вообще интересно смотреть, как он ласкает или трахает девочек. Невольно представляешь себя на их месте и думаешь: «а я тоже так закатываю глаза? тоже так выгибаюсь? тоже так смешно вою, когда кончаю?» Когда кто-то из нас кончает, принято аплодировать. Во время занятий многие сидят в студии - наблюдают, учатся. И я тоже сижу. Вообще эта атмосфера полной открытости, когда все интимное обыкновенно, как «привет» или «пока" - она здорово опьяняет, чего уж там. Настолько, что я перестала чувствовать рамки на улице, на людях, и мне теперь ничего не стоит...
Таня пришла, потом продолжу.
***
В тот же вечер
Вот пожалуйста: у нее какая-то дрянь в the vagine (видно, инфекция), дали ей мазючку, она сама не видит, попросила меня.
А чего стесняться, если я видела, как его член накачивал эту самую thevaginu, да и сама Таня трепалась со мной, когда я стояла раком (прости, дневничок) и стонала, как призрак? Выходило нечто вроде «нет, я не против женского
»Бисексуалы
»Эротичесские рассказы