наиболее психически уравновешенным. Но, даже несмотря на это, я встал не перед ним, а позади и говорил тихо, прямо на ухо. — Степаныч, это я, Сеня.

Степаныч открыл правый глаз и покосился на меня:

— Красавчик... че так быстро?

— Проблемы у меня, Степаныч, — так же тихо продолжал я.

— Ленка? — сонно моргнул Костян.

— Не, Ленки твоей я вообще не видел, — я мотнул головой и выпрямился. — Там другое... С телкой одной замутил, а она... короче, щас она выйдет, а с ней четверо...

— Братья? — резонно поинтересовался сварщик Жека — примерно моего возраста парень с очень светлыми глазами и почти бесцветными ресницами, из-за чего вид у него был эдакого сельского простачка. Вот только это обманчивое впечатление — по моим сведениям Жека имел диплом какого-то серьезного металлургического института по специальности инженер-металловед конвертерного производства, что для меня, которого с трудом до второго курса техникума дотащили буквально за уши, сродни действительному члену академии наук.
— Не, охрана или что-то типа того, — ответил я.

— Показывай, — коротко кивнул Степаныч.

И как раз в этот момент Милана со своим эскортом вышла из клуба.

Я кивнул в их сторону:

— Просто отвлечь, остальное я сделаю сам.

Костян качнул головой и поднялся с лавки. Степаныч и Жека встали вслед за ним.

Нетвердой походкой все трое двинулись к этой четверке. Костян с ходу и без лишних разговоров залепил переднему и, походу, главному в нос. Степаныч в своей привычной медвежьей манере нейтрализовал двоих справа одним ударом с разворота, а Жека, положив руку на плечо последнему, приложил его красивым и быстрым ударом в солнечное сплетение. И они тут же скрылись за углом.

Я обошел корчившихся на земле охранников, схватил ничего не понимающую девушку за локоть и потянул в противоположную сторону, бросив что-то вроде:

— Давай скорее, пока они не вернулись...

Мой расчет был верен — девчонок всегда охватывает ступор в драке, а особенно при виде вот такой вот молниеносной и немотивированной агрессии.

Первые три квартала она шла за мной молча и послушно, но вот я заметил подходящий двор, где всего освещения был только одинокий фонарь над покосившейся дверью подъезда, и потащил ее туда. И вот тогда она заартачилась:

— По какому праву? Кто вы такой? Что вам от меня нужно? — она пыталась говорить строго, но голос ее заметно дрожал.

Я остановился и обернулся к ней так, чтобы свет от фонаря падал на мое лицо.

— Ты? — ее глаза расширились, в них блеснули озорные огоньки.

— Отвести тебя обратно? Чтоб те амбалы еще и тебя отметелили? — я говорил нарочито громко и жестко.

Огоньки померкли, а на глазах выступили слезы:

— Что им от меня нужно? — она всхлипнула.

Я передернул плечами:

— Мне-то откуда знать.

— Отведи меня домой... — тихо проговорила она, и после молчания добавила, — пожалуйста.

— Домой это куда? — спросил я.

И вот теперь важно тянуть время — ее охрана должна добраться до дома первой, рассказать хозяину о нападении и об исчезновении «принцессы». И чем больше времени пройдет с того момента, когда безутешный отец узнает обо всем, и до того часа, когда я приведу к нему пропажу, тем большим будет размер его благодарности. Конечно, идеальный вариант привести ее под утро, но... не знаю. Чем можно увлечь барышню ее круга и ее притязаний с пустыми карманами? Да еще и увлечь настолько, чтобы она забыла о своем драгоценном папаше?

В этот момент она потянулась к своей сумочке. У меня внутри все оборвалось. Если она сейчас позвонит папе, все мои усилия пойдут насмарку! Она открыла застежку, повернула сумочку к свету, долго в ней ковырялась, потом тяжело вздохнула и произнесла:

— Черт, у меня ни одной визитки не осталось, а наизусть я адрес не помню.

— Ну, позвони родителям, — откуда-то сбоку услышал я свой голос.

— Не могу, — она пожала плечами.

— Почему? — я не успел скрыть торжествующую улыбку. Оставалось только отвернуться от света, благо порыв ветра качнул фонарь.

— У меня мобильного нет. Папа говорит, что электромагнитное излучение вредно для здоровья, поэтому мой мобильный всегда носит начальник моей охраны...

Окончание ее фразы я не услышал из-за вдруг взорвавшегося у меня в ушах радостного барабанного боя.

— Тогда возьми мой, — донесся издалека мой собственный голос.

Она взяла двумя пальчиками мой орехокол, брезгливо поморщилась и вернула мне:

— Я не умею обращаться с этим старьем, — презрительно фыркнула она.

— В таком случае давай вспоминать адрес, — сказал я и положил ее ручку на свой локоть.

Она обворожительно улыбнулась:

— Может, лучше к тебе?

Ого! — воскликнуло что-то у меня внутри, но я отрицательно покачал головой. А Ольку я куда дену? К тому же если я сейчас пересплю с Миланой, весь план полетит к чертям, и все, чем я смогу похвастаться в конце, это тем, что трахнул дочку самого... как его там, кстати?

— Ко мне нельзя — у меня мама сильно болеет... — я отвел взгляд и тяжело вздохнул.

В принципе, это правда — моя мама действительно сильно болеет. Я, собственно, ради этого и подался в областной центр — чтоб денег ей на лечение заработать. Вот только не получалось у меня ничего — на стройке много денег не заработаешь, а куда-то еще устроиться без образования и связей нереально. И каждую неделю я получал все более и более тревожные вести из дома — то ей «скорую» вызывали, то она весь день охала, то сама боялась по лестнице спуститься. Честно говоря, я уже какое-то время даже ждал ее смерти, хоть и неправильно это...

Поэтому врал я лишь отчасти — очень мне не хотелось быть уличенным во лжи до того, как мое положение окончательно утвердится.

— Тогда как? — Милана горько вздохнула и присела на лавочку под фонарем. И зябко поежилась.

Я скинул свою куртку и набросил ей на плечи.

Она улыбнулась.

— Предлагаю... — я сделал театральную паузу. — Прогуляться!

— Ты с ума сошел! — воскликнула девушка со смехом. — Ты мои ходули видел? На них только и можно, что трясти попкой на танцполе да от двери до машины идти — медленно и мелкими шажками, осторожно переступая через бордюры.

— У тебя какой размер? — я машинально опустил глаза на ее ножки. Не такие уж и маленькие, мой тридцать девятый, может, и подойдет.

Она молчала. Я посмотрел ей в лицо — она была красная как помидор.

— Ну? — поторопил я.

— Тридцать восьмой... — ответила она тихо.

— Отлично, — и я начал развязывать шнурки своих кед.

— Что ты делаешь? — воскликнула она, хватая меня за руки.

— У меня тридцать девятый, так что в моих кедах ты не утонешь, — улыбнулся я.

И снова посмотрел ей в лицо. Она была — удивлена, ошеломлена и польщена.

— А мы ведь так и не познакомились, — заметила она, пока я снимал с ее ухоженных ножек босоножки и натягивал на них свои кеды. — Меня зовут Милана, — она протянула мне руку.

— Очень приятно, Арсений, — я не стал целовать ее запястье — это было бы уже слишком. Я лишь слегка сжал мягкие кончики ее пальцев.

Она улыбнулась, но теперь ее улыбка выглядела смущенной,