и пошёл умываться.

... У меня в душе и был то один единственный кусок мыла. А тут! Все полки были уставлены какими-то шампунями, кремами, бальзамами. Я долго не мог найти, чем мне намылиться. Потом, вытираясь огромным махровым полотенцем, всё никак не мог сообразить, что меня так волнует. Вскоре с улыбкой понял. Всё здесь: и полотенце, и эти шампуни, даже ручки от кранов пахли Тамарой. Везде присутствовал именно её неповторимый запах.

Одевшись, я снял трубку телефона и позвонил на вахту у трапа. Мне доложили, что директор ресторана уехала по своим делам в город и обещала вернуться только поздно вечером. Положив трубку, я пошёл к себе.

У меня в каюте за письменным столом сидел мой коллега, приехавший, очевидно, уже давно.

— Я всё посмотрел. Порядок. Сдавай дела, — показал он на стоящую в шкафу бутылку коньяка. Мы проболтали с ним ещё пару часов.

Он всё порывался спросить, ... Но я или отмалчивался, или переводил разговор на другую тему.

— Ну, как тебе стальная леди? — улучшив момент, всё-таки не выдержал он.

— А то ты сам не знаешь? — грубо одёрнул я его. Он смутился и больше ко мне не приставал.

К обеду я покинул судно и уехал. Проститься с Тамарой Альбертовной так и не удалось.