моя жена ей восхищается и все встало на свои места. Эта похотливая стерва совратила мою Люсю! Сука ненасытная, мужика ей мало, дрянь! Убью!

Я набрал Юре.

— Я оставил у тебя в прошлый раз визитницу! Я заеду?

— А, Вась, я отъехал по делам, но Лена дома, ты заезжай!

Я мигом оделся и выехал. Гнал за 80. В дороге позвонил парикмахерше жены, к которой она якобы ушла — хрен тебе, ее там и не было сегодня. Значит, есть шанс поймать с поличным.

Ворота были закрыты, я позвонил несколько раз, наконец, на дороге, ведущей в дом, появилась Алёна. Она была одета по-домашнему и как-то наспех.

«Где ж ты ее спрятала, любовницу свою?»

Увидев меня, Алёна не обрадовалась.

— Привет! Ты что не рада меня видеть? Я помешал?

— Не рада, помешал, была в душе. Что нужно?

— На тебя, блядь, посмотреть, — нагло заявил я, торжествуя.

— О, да ты в своем репертуаре. Не хочу слушать твоих оскорблений. Мне охрану вызвать, или что? Или мужу звонить?

Я расхохотался.

— Да, звони, и что ты ему скажешь?

— Видишь ли, — отвечала Алёна, — я так и поняла, что ты не отстанешь по-хорошему и вчера ему сообщила, что мы в прошлом были знакомы.

Я захохотал пуще.

— А что ты его на мою жену променяла, ты ему сказала? Что вы трахаетесь и прибыль местным секс-шопам приносите, не? Ну-ка зови Люсю, сейчас же!

— Не ори, нет у меня твоей Люси.

Я потряс решетку ограды.

— Пользуешься тем, что я внутрь не попаду? Хрен тебе, у меня есть доказательства — фотки моей голой жены!

— Слушай, Вась, ты, по-моему пьян и уже бредишь. Лучше я тебе такси вызову.

Алёна стала набирать номер.

— Не, подожди, ты скажи по чесноку — было или нет, и я отвяну. Ты с моей женой спала? Ты ее фотографировала? Ты же с фотоаппаратом ходила на дне рождении!

— Это нашего друга фотоаппарат, Андрея. Нафиг мне твоя жена? Я нормальной ориентации, у меня муж есть.

— Так, че за Андрей?

— Сосед наш. Люся и сейчас у него, она же у тебя какие-то курсы по фотографии окончила, помогает ему.

Я опять затряс решетку. Никаких курсов по фотографии моя Люська не оканчивала.

— Ну-ка выходи, пошли к твоему Андрею.

Алёна вернулась в дом, вышла с битой — видно я выглядел совсем отчаявшимся, и мы пошли к этому Андрею.

У него тоже был здоровый домище, обнесенный высокими воротами. Мы прошли через какую-то узкую калитку в другом месте.

— Я даже не знаю, как Андрею объяснять, зачем ты пришел, ты же в неадеквате, наговоришь ему всякого, а я потом виновата, а кто меня будет фотографировать бесплатно?

Мы стояли перед входной дверью в дом.

Алёна позвонила.

— Кто там?

— Андрюш, это Алёна. Слушай, а Люся у тебя?

Андрей открыл дверь. На нем были только трусы.

— Она уже уехала. Что-то случилось?

У меня отлегло от сердца, хотя хотелось спросить, почему этот перец в трусах. Этот Андрей был совсем не во вкусе моей жены, более уродливого тела я не видел в жизни. Мы развернулись уходить, как вдруг мне приспичило в туалет. Очень.

Андрей показал, где, и я стрелой туда помчался. Я мыл руки в раковине и вдруг увидел на стеклянной полочке обручальное кольцо моей Люси. Это было точно оно, с гравировкой «От Василия любимой Людмиле». Я огляделся — в туалете в мусорной корзине сверху валялись использованные презервативы. Я порылся там — на дне лежал тюбик из-под закончившейся анальной смазки, пустая пачка из-под сигарет, которые всегда курила Люся и куча испортившихся негативов.

Я положил кольцо в карман, тепло попрощался с Андреем, и мы пошли обратно к дому Пащенко.

Алёна достала пачку сигарет и закурила. Пошел снег.

— Дай и мне, — попросил я.

— Ты же не куришь? — удивилась она.

— Сегодня курю.

Алёна пожала плечами и вытянула мне сигарету.

Приехал Юрий.

— На пару травитесь? Вась, а ты чего такой?

Я махнул рукой.

— Да все нормально, просто неудобно получилось.

— Ну прощай, — сказал Юрий и протянул мне руку. Я пожал ее.

Послал он меня корректно. Я последние минуты любовался Алёной, докуривая сигарету.

Потом я сел в машину, а они стояли, обнявшись, и махали мне вслед.

В дороге позвонила жена.

— Заинька, котик, не обижайся, но я сегодня в парикмахерской сняла обручальное кольцо и кажется, оно потерялось.

— Ничего, любимая, — ответил я, — оно тебе больше не понадобится.