Музыка нашей любви —
Я до сих пор не выучил ноты,
Что ты скажешь мне при встрече,
Когда пройдут эти чертовы годы?

E-sex-t

— Заинька, идем кушать, я приготовила твой любимый борщик и блинчики!

Я встал и пошел на кухню. Жена устало потирала руки и улыбалась. Сели обедать.

— Ну как?

— Что как? — спросил я тревожно.

— Борщ как?

Я очнулся — передо мной стояла пустая тарелка и уже было выпито полчашки чая.

— Хорошо, конечно, как всегда.

Жена просияла и побежала в другую комнату, вынесла оттуда буклетик местной ювелирной компании и показала мне серьги, которые хотела — скоро было 8 марта.

Я кивнул. Хотелось спать, но я боялся спать при жене. Мне снилась другая женщина и сны были такие беспокойные, что страшно было заговорить во сне, раскрыть кусок своей другой, нелицеприятной, жизни.

Когда пришли в гости подружки жены, я закрыл дверь в свой кабинет, укрылся пледом и прилег на холодную кожу дивана.

Ее звали Алёна. Моя первая любовь. Как сейчас помню, как эта сука меня мучила в первый год знакомства. Год, целый год она методично воздвигала между нами стены, потом их рушила признаниями в любви и желании, и за всю свою жизнь, сейчас мне 32, такого выноса мозга я не встречал. А потом как-то с той ночи все закрутилось.

Я приехал в город по делам. Должен был уехать. У меня была престижная работа, на Алёну я в стопоследний раз плюнул. И тут смска, любила она такие смски про принадлежность:

«Хочу принадлежать только тебе одному и тд и тп».

Я дрогнул, что уж там скрывать, целый день был на взводе, и тут она мне пишет:

«Сними квартиру на ночь. С тебя презервативы. »

Я в осадке, мы не виделись месяца четыре, зато я был в полном курсе всех поворотов ее романа с каким-то тридцатилетним пидээром. Я поинтересовался, как мол с пидиэром.

«Мы расстались».

Мне было двадцать два года, я не имел никакого опыта ни в отношениях, ни в сексе (один раз с Катькой из соседнего подъезда не считается). Алёнке было двадцать и по ее уверениям она была чиста как слеза, вплоть до того момента, как скорефанилась с тем самым пидиэром.

Конечно, имей я столько опыта видеть в людях блядство, как сейчас в свой тридцатник, я бы бежал со скоростью света от нее. Только расставшись со своим старичком, она прыгнула в койку ко мне, мальчику на побегушках, с которым она целовалась-то всего два раза!

Но тогда я ничего не знал и был ослеплен любовью, а скорее, желанием.

Снимаю квартиру, планировка шикарная, декоративный камин. Большая кровать.

Покупаем шампанское.

У меня капитальный стояк, а Алёна такая красавица, в своем шикарном черном платье, закрывающем все, что нужно, но дающем отличный простор для фантазии. Темные глаза подведены черным, смотрят с непередаваемой нежностью, и полные розовые губы, такие манящие...

Хотя, если разобраться, она никогда не была модельной внешности, но она была истеричка, а истеричкам всегда удается без лишних усилий держать себя в форме...

Мы пьем шампанское, я очень напряжен — вдруг у меня что-то не получится, вдруг я быстро кончу, а она будет смеяться и все опять разрушится, как мильон раз до этого.

Я выхожу из душа в халате, девушка сидит на диване и ждет. Алёна стягивает халат вниз на пол и начинает целовать мои плечи, руки, живот. Доходит до низа и начинает целовать пупок, гладя мой член рукой. Под воздействием прикосновений и нереальности происходящего я расслабляюсь и начинаю целовать милую в ответ.

Снимаю с нее платье, колготки. Грудь большая, белая, с темными сморщенными ореолами сосков. Идеальный упругий животик. Трусики белые, с узорами, стринги. Начинаю гладить ее там и понимаю, что трусики все мокрые, в вязкой слизи.

Слава интернету, я все почитал перед этим. Мы почему-то расстилаем на полу одеяло и перемещаемся туда. Я — сверху, срываю одним движением белый кусочек ткани и резко вхожу.

Стон, стон, я осваиваюсь, начинаю двигаться глубже и быстрее, девушка дрожит подо мной и почти кричит. Я подглядываю за ней: глаза закрыты, рот приоткрыт, лицо искажают разные гримасы.

Так продолжается минут тридцать, я все не могу кончить, мы прерываемся, и она садится сверху.

На протяжении двух лет после, что мы жили вместе, я неизменно любил позу наездницы. Сейчас я думаю, что зря позволял этой бляди завладевать мною в постели.

Мы трахались всю ночь. Арсенал поз и средств, конечно, тогда не был освоен нами в полной мере, но когда у моей малышки перестала выделяться смазка, она раздобыла из своей сумочки смазку. Где еще использовалась эта смазка до того дня? В ее комнате в общаге с вибратором, который подарила ей подруга на день рождения? С тридцатилетним ебл... ном? С еще одним, о котором я, увы, узнал позже?

На следующий день мы решили жить вместе. Помню-помню это буйство гормонов, секс по четыре раза в день, когда от одного моего прикосновения она заводилась и исходила смазкой. Помню, как этой бляди нравилось, когда в нее проникают пальцами. Что ж, как оказалось позже, все это была фигня и единственная цель ее секса был оргазм, который она со мной НИКОГДА не получала.

Два года совместной жизни... Много это или мало? Много, было все: и страх, и ненависть, и притирание, и недели без секса, и воспоминания о ее прошлом. И вообще о нашем не очень счастливом прошлом. Мы много работали, много ездили по стране, семейная жизнь устаканилась и стала тихим берегом, куда можно было прибыть после бурного дня.

И вот мы на Волге. У нее здесь хорошая работа, хорошее настроение и куча свободного времени.

Единственное, что ее мучало — бессонница. Когда она приходила домой после «бассейна» и «фитнеса», она не спала по полночи. Спасалась таблетками. Уходила спать отдельно от меня. Секса не хотела. Появились намеки на загс, стабильно по разу в неделю.

К счастью, я не торопился...

В какой-то момент что-то шелохнулось во мне подозрительное. Я стал под разными предлогами брать ее телефон, смотреть журнал звонков и сообщений. Ничего странного, звонки или от тренера по плаванию, или от массажиста. Массажиста я знал, она меня к нему тоже позвала. В бассейн я лично видел абонемент с печатью.

Прокол случился в понедельник. Она пришла домой в десять вечера и стала раздеваться. И тут на спине я увидел крохотную полоску пленки с золотистой каемкой.

— Подожди, пожалуйста.

Я снял полоску.

— Это откуда? — спросил я. — Похоже на упаковку от чего-то.

— Откуда я знаю? — спросила Алёна. — Хотя, может, шоколад.

— Какой шоколад?

— «Мерси» называется, сегодня ела.

Я выразил недоверие по поводу того, что шоколад упаковывают в такую пленку.

Думаете, я понял, что эта пленка — упаковка от ее любимых презервативов для минета?

Увы, нет. Я подумал, что она опять начала курить сигареты. Утром, когда Алёна ушла на работу, я обшарил все ее сумки и верхнюю одежду — сигарет не было.

Мы жили в служебном жилье от моей конторы. Там была никакая мебель, как и везде в съемных квартирах. Мы купили кровать из Икеи и сделали перестановку. Мой компьютерный стол стоял теперь сбоку от окна. Чтобы иногда давать