тебя вообще никто не был нужен, а она просто рядом оказалась! И с тобой... Я не знаю, правда не знаю, Дим... Я просто очень боюсь! У меня только-только все начало налаживаться. И потом... Как же мы скажем родителям про то, что я уеду?

Брат тяжело вздохнул и провел рукой по лицу.

—

В ноябре, как всегда нежданно-негаданно началась зима. Наши страсти немного поутихли, и совместное существование стало больше походить на нормальные отношения. Нам даже удалось в итоге прийти ко взаимной договоренности. В конце ноября Митя должен был опять улететь в Новую Зеландию, но он собирался вернуться в Москву на Новый Год, а я собиралась приехать к нему на все следующие летние каникулы, заранее сменив фамилию и подготовив все документы. Он открыл здесь счет в банке на мое имя, так что никаких материальных затруднений в моей жизни, связанных с отъездом или непредвиденными обстоятельствами, не должно было возникнуть. Пока он был рядом, я металась между двумя разрывающими меня на части чувствами — страхом перед глобальными и необратимыми переменами и всепоглощающей страстью к нему, которую я не могла отделить от всей совокупности чувств, испытываемых к нему как к старшему брату и именуемых не иначе как любовь.

Когда же наконец настал день отъезда, мы оба как-то притихли, словно осознавая всю важность этого момента, так что не смели даже голосом выказать друг другу недовольство или неудачным жестом невольно испортить друг другу настроение. В аэропорту мы не выпускали друг друга из объятий и, сливаясь в последних прощальных поцелуях, вовсе не беспокоились о том, что кто-то может нас узнать и осудить. Когда он все же прошел за ограждение и последний раз махнул рукой, я обессиленно опустилась на ближайшее сидение, бессмысленно уставившись перед собой и прижав к губам, на которых все еще чувствовался вкус его поцелуев, дрожащие пальцы. По щекам потекли слезы. При нем я обещала не плакать и сдержала свое обещание, но теперь никакого смысла в этом не осталось.

Меня вдруг тронул за плечо кто-то сидящий рядом и я раздраженно обернулась. Мне в глаза смотрело улыбающееся лицо какой-то пожилой женщины в очках в тонкой золотистой оправе на золотой цепочке вокруг шеи. Из-за линз смотрели мутновато-голубые глаза с россыпью тонких морщинок в уголках. Ее светлые волосы были уложены аккуратными гладкими волнами и на вид казались мягкими как пух цыпленка.

— Не плачьте, девушка. Вы такая красивая пара, — вкрадчиво вымолвила она с ласковым восхищением, — Я все время вами любовалась, пока вы прощались. Уж простите мне мою нетактичность.

Я слабо улыбнулась.

— Вы надолго расстаетесь?

— Не знаю, — шмыгнула я вдруг, совсем заливаясь слезами и поспешно прикладывая к лицу салфетку, — Может быть, навсегда.

— Быть такого не может! — ошарашенно воскликнула она, — Неужели какие-то непреодолимые обстоятельства?

Я неопределенно пожала плечами.

— Ну... , — растерянно протянула она, но тут же снова улыбнулась с участливым энтузиазмом, — Не могу вмешиваться в чужие проблемы, но, если вдруг что-то зависит от вас, сделайте все возможное, чтобы быть с ним. Во-первых, он вас любит, а во-вторых, таких эффектных молодых людей пойти еще поискать. Всю жизнь потом жалеть будете, если не останетесь с ним.

Она многозначительно кивнула, приподняв смешные по-старчески прозрачные брови. Я устало скривила губы в подобии улыбки.

— Спасибо за совет, — стараясь придать своему голосу выражение искренней благодарности, пробормотала я.

— Все у вас будет хорошо! — снова как-то заговорщически улыбаясь, воскликнула она, похлопывая меня по плечу.

— Спасибо. Извините. Мне пора.

Я встала и побрела к выходу из зала отлета. Когда вышла на улицу в рано почерневший зимний вечер, на меня тут же накинулся ледяной вихрь метели, стегающий по обнаженным участкам кожи мелкой снежной крупой. Внутри была пустота, и когда я вдруг нащупала в кармане маленькую бархатную коробочку с кольцом, которое Митя подарил мне в такси по дороге в аэропорт, ритм сердца, кажется, совсем зашелся. Тауранга. Я исступленно выругалась про себя. Новая Зеландия. «Эффектный молодой человек!» Как будто я сама не знаю, что выхода у меня нет! Вся леденея от неистовствующей метели, я села в первое свободное такси и назвала свой адрес. Димка... Я почему-то вдруг вспомнила, как мама заставляла его, четырнадцатилетнего подростка, поиграть с его пятилетней сестрой, а он с деланым страданием закатывал глаза и выразительно мрачнел. Губы наконец-то тронула улыбка.