мое семя, как доказательство того, что ты моя». Орган становится все более упругим и твердым, широкая головка то тычется в мой копчик, то проскальзывает вниз и упирается во вход в измученное влагалище. Он вот-вот погрузится в меня снова, я закрываю глаза и возвращаю образ из своего сна.

Утром Лой снова овладевает моим еще сонным телом, в этот раз он нежен, насколько он только может быть нежен, он не причиняет мне боли, погружаясь в меня лишь наполовину, а потом изливает семя мне в рот. К его удовольствию я не роняю ни капли, проглатывая все до конца.
- Как ты смотришь на то, чтобы уехать из города, девочка моя? - спрашивает меня Лой, пока я готовлю его травяной отвар к завтраку. - На то, чтобы обосноваться в другом месте?
- Разве это возможно? Сейчас? Ведь город закрыт, - мой голос безучастен, я даже не пытаюсь изобразить интерес.
- У меня есть путь, я знаю слабые места в защите города, знаю, кого надо подкупить. - Лой подходит ко мне сзади и обнимает. - Мы можем найти место, где нам не надо будет прятаться, где я смогу открыто любить тебя. У меня много денег, ты не останешься ни с чем, когда меня не станет. Я куплю нам дом, который ты захочешь. У тебя будут красивые платья и украшения.
- Значит, город обречен? Поэтому ты не видишь здесь будущего?

Лой зарывается лицом в мои волосы, я чувствую, как ему нелегко признать свое бессилие.
- Да, Сертоны собираются бежать из города, даже они бросают нас. Власть постепенно переходит к Липе, так и будет, если ему позволят. Некоторым удалось добиться у него разрешения на выезд из города, это дети знати, его соратников, они выходят за пределы города и остаются в карантинных госпиталях. Когда болезнь отступит, их отпустят, они смогут либо вернуться в город, либо уйти прочь.
- Тебе Липа не даст такую бумагу, - медленно произношу я.
- Мне - нет, на это я не рассчитываю. Как я сказал, у меня свои пути. Я договорюсь обо всем на днях, и мы исчезнем, а этот город пусть сгорит в агонии вместе со всеми своими проклятыми жителями. Этот мир только для нас с тобой.
- Хорошо, Лой, мы уедем, - я поворачиваюсь к нему и крепко обнимаю, прижимаясь щекой к его плечу. Из моих глаз текут слезы, и я не могу понять - это слезы отчаяния или надежды.

Минуты, пока Лой одевается, отдает приказы охране дома и уходит, кажутся вечностью. Я стараюсь ему помочь, кручусь вокруг него, я не могу усидеть на месте. Как только за ним закрывается дверь, я считаю до ста и выхожу следом. Я знаю, куда направился Лой, наши дороги не пересекутся, потому что я иду к дому-штабу Абрахама Липы. Его нет на месте, и мои мучения кажутся бесконечными. Но вот он появляется, видит меня и жестом велит пройти в его кабинет. Мы одни. Он опирается на стол и выжидательно смотри на меня. С ним мне не надо притворяться и лукавить.
- Мне нужно разрешение на выезд из города, я знаю, что вы можете его дать, - выпаливаю я, - и я на все готова.
- Ты не первая, кто просит меня об этом, - Липа усмехается, - но как и всем остальным, я вынужден тебе отказать.
- Я знаю, что вы выпустили несколько человек за пределы города, они помещены в карантин, но они вдали от болезни, вы дали им шанс. Сколько это будет мне стоить?
- Я выпустил лишь женщину с грудным ребенком, она вернулась в город к мужу через день после начала болезни, не выходила из дома, и еще через день я дал ей разрешение. Как часто ты ходишь по улицам город, с кем общаешься? Я не могу быть уверен, что ты здорова. Хочешь перезаражать тех, у кого есть шанс в госпитале за пределами города? Ты себе и отцу пытаешься выпросить разрешение?
- Те, кто заразился, слегли в постель в тот же день, - настаиваю я, давая себе зарок, что не уйду без желанной бумаги с его подписью, - я здорова. Но если вы не верите мне, то дайте разрешение человеку, который сейчас находится в большом доме. Там ведь нет Песчанки? Это установлено. Вы знаете этого человека, он приехал по вашему приглашению, он один из инженеров, прибывшим с Марков Ставро...
- Ты просишь разрешение для Марка Ставро? - перебивает меня Липа, его лицо хмурится, он не ожидал такого поворота.
- Марка больше нет, он был убит, остался только Ян, - я вынуждена лгать, - он знает людей в столице, которые могут нам помочь.
- Все дело в этом? В том, что он может нам помочь? Его не выпустят из карантина, пока болезнь не будет побеждена, лекарствами или огнем, он не успеет ничего сделать.
- Тогда просто помогите ему, - теперь я уже умоляю Липу, у меня не осталось больше аргументов, - я не могу позволить ему умереть здесь, это не его город, его привели сюда вы, вы в ответе за его жизнь.
- Ты бросаешь Лоя, чтобы бежать с инженером из столицы? Что он думает об этом? А что думает Ян? Полагаю, он не против, - Абрахам не спеша подходит ко мне вплотную и смотрит на меня сверху вниз, - ведь ты такая красивая. Мне очень хочется помочь тебе.

Я знаю, что у всего есть цена, и я готова ее заплатить. Я приподнимаюсь на цыпочках и тянусь губами к его губам, но Липа отстраняется от меня и отходит обратно к своему столу. Он берет в руку лист бумаги, и мое сердце замирает.
- Я мог бы спасти твою жизнь, я с радостью окажу тебе эту услуги. Но взамен ты окажешь услугу мне.
- Все, что вы хотите, - порывисто отвечаю я, хотя и не представляю, что могу предложить ему, кроме своего тела, которое ему, видимо, не нужно.
- Ты знаешь, что я был помолвлен с дочерью Старшего Сертона?
- Энн. Я знаю, - нас крестили вместе, в один день, только она была тогда еще совсем малышкой, а я уже повидала бродячей актерской жизни, пока Лой не ввел меня в городскую общину, - она с радостью ждала заключения вашего с ней брака, - так значит, сердце Липы несвободно, а мне этот брак представлялся стратегическим ходом, как со стороны ее семьи, так и с его.
- Помолвка расторгнута, - Липа все еще не смотрел на меня, его взгляд устремлен в чистый лист бумаги, - но я с этим не совсем согласен. Ты не знаешь, но Сертоны покидают город. И платой является именно Эн. Ее отдают главнокомандующему, держащему в осаде наш город. Он давний знакомый Сертона, который когда-то сватался к его дочери, но Энн была тогда еще совсем мала, и ему было отказано, а потом они решили отдать ее мне в обмен на мою сдержанность во вмешательстве в их дела. Но сейчас ситуация повернулась в другую сторону, теперь я никто, а он может выпустить их, и вовсе не в передвижной госпиталь, а в столицу, вместе со всем их домашним барахлом, тарелками, одеялами, сундуками золота.

Я молча смотрю на Абрахама Липу, возможно, мы с ним в похожей ситуации, от нас обоих оторвали возлюбленных, и мы всеми силами пытаемся их вернуть. Я с радостью приняла бы известие, что Ян покинул город, пусть и без меня, но Липа, очевидно, не может.
- Сертоны не раз обманывали меня, подставляли, вертели мной по своему усмотрению. Я этого больше не допущу, - Липа внезапно поворачивает ко мне голову, - ты приведешь ко мне Энн, и я разрушу их шанс на спасение. Я откупорю ее, и никто больше не возьмет ее в жены. Она должна была стать моей, пусть так и будет.

Я ошиблась, у нас нет ничего