ее на пол. Его ладонь метнулась к моему горлу и слегка сдавила его прямо под подбородком, закидывая назад голову. Его глаза сжигали меня дотла.

— Прощаешь? — едва шевельнув губами, потребовал он ответа тем тоном, который уже не допускал никаких альтернатив. Чувствуя легкое удушье, я смогла только едва слышно выдавить из себя «да». Он тут же легко подхватил меня на руки, как свою законную добычу, и отнес на диван, усадив меня к себе на колени. Мы оба уже были пресыщенные, уставшие и разгоряченные, но Митя заставил меня сесть на него верхом. Я прижалась животом к его животу и рукой направила его член себе во влагалище, тут же изогнув спину, чтобы далеко откинуться назад, впуская его внутрь до самого конца. Я терлась разгоряченной сочной плотью о его красно-оранжевого дракона, закрыв глаза, опираясь ладонями о его колени, которые щекотали кончики моих волос. Он полулежал на диване, откинув назад голову. Я изредка пробегала пальцами по его густым волосам, по вызывающе-великолепному лицу с дерзким изгибом черных бровей, четким контуром рельефных губ, жесткими линиями скул и подбородка. Обхватывая одной ладонью его мощную шею в капельках уже остывшего пота, я тыльной стороной другой ладони едва уловимо поглаживала напрягающиеся мышцы его груди. Упоительные мелодии звучали в голове, резонируя во всем теле и принося обрывки воспоминаний — как он спит на диване в кабинете, а я склоняюсь над ним, чтобы впервые прикоснуться к его татуировке, как я бросаю завистливые скрытные взгляды на девушек, которых он обнимает, и в груди у меня болезненно ноет тоска, как он смотрит на меня на катке своим коронным гипнотизирующим взглядом, а я кокетливо прижимаюсь к Жене. Все. Не могу больше. Устала. Пусть делает со мной, что хочет — у меня просто больше нет сил на сопротивление.
Следующие два дня мы не выходили из квартиры, наслаждаясь обществом друг друга. За завтраком первого дня брат презентовал мне квадратную плоскую подарочную коробочку, и я раскрыла ее в привычном предвкушении новой дорогой побрякушки. Там оказался тоненький черный кожаный ошейник на золотой пряжке. Я не без иронии приподняла брови, раскрыв рот в немом вопросе.

— Снимать только в душе, — бросил Митя через всю кухню, дожидаясь, пока струйка кофе из кофе-машины наполнит его чашку.

Я криво улыбнулась.

— Вообще-то красивый... Спасибо.

Застегивая на шее ошейник, я украдкой наблюдала в зеркальном отражении, как брат пьет кофе, задумчиво глядя в окно на беспросветно обложное небо, сочную мокрую листву и сверкающий от дождя асфальт. Когда он поднимал чашку к губам, на его широких плечах и спине лениво перекатывались мускулы.

Какое-то время мы смотрели на диване дурацкую комедию, от души развлекая друг друга шуточками уж явно более высокого уровня, чем в этой очередной поделке современного кинематографа. Я намеренно держалась от него на расстоянии. Бессонная ночь давала о себе знать ноющей болью во всех мышцах.

— Слушай, а поставь на паузу, а? — попросила я, вставая, — Мне в туалет.

— А ну-ка стой, — окликнул он меня на полпути.

— Чего тебе?

— Иди ко мне.

— Я только...

— Я сказал ко мне подойди, — в его тоне появились уже знакомые мне резкие металлические нотки.

Я вздохнула и направилась к нему скорее из любопытства и остановилась в выжидательной позиции в нескольких шагах от него.

— Открой верхний левый ящик комода и принеси мне то, что там лежит.

Я закатила глаза и скучающе вздохнула, но все же нехотя отправилась выполнять приказ его величества. В ящике обнаружился узкий кожаный ремешок с цепочкой и металлической петлей-замком. Я облизала губы, сглотнув пересохшим горлом, но все же взяла вещицу и бросила ее на колени вальяжно развалившегося на диване брата.

— Ко мне. И на колени встань, — тоном, не терпящим возражений, потребовал он.

— Я же сказала, что мне нужно в туалет, — раздраженно и снова отворачиваясь от него бросила я.

Похоже, это было ошибкой, потому что в следующую секунду брат был уже рядом, крепко ухватив меня за копну волос одной рукой, за ошейник другой и склоняя вниз мою голову. В полусогнутом состоянии он довел меня до дивана, сел и притянул к себе вниз, заставляя опуститься на колени и прижать голову к его бедру, обтянутому грубой джинсовой тканью. На шее звякнул замочек.

— Мяу-мяу, — сцедила я язвительно сквозь зло стиснутые зубы, пока он перебирал пальцами густые черные струи моих волос на затылке.

— Теперь можешь идти.

Дрожа от негодования, но понимая, что от сопротивления будет только хуже, я прошла несколько шагов по направлению к туалету и остановилась, потому что поводок натянулся и ошейник слегка впился в горло. Митя за моей спиной встал.

Я неверным шагом дошла до туалета, всем телом ощущая его присутствие за спиной.

— Садись на биде, — потребовал он.

Я спустила трусики до колен и, не оглядываясь на него, села на биде верхом, слегка приподняв рубашку, позаимствованную утром у брата, затем включила воду.

— Слушай... я не смогу так... Ясно? — я надеялась, что мой тон был достаточно убедителен.

— Мне кажется, или ты хочешь снова поиграть со скальпелем? Или... может, ты предпочитаешь шприцы?

У меня вдоль позвоночника пробежал озноб. Я закрыла глаза, медленно выдыхая, чтобы успокоиться.

— Не надо, — тут же вылетело из моих губ, — Только не это... пожалуйста...

— Вообще-то я ни разу не использовал шприцы, сестренка, но все ведь бывает в первый раз.

— Дим... не надо так, пожалуйста... , — едва владея голосом выдавила я из себя, — Я все сделаю.

Я заставила себя расслабиться, направляя на себя теплый поток воды из крана. Он проделал это еще пару раз, сама не знаю зачем. Хотя нет, знаю — он считает меня виноватой во всем, точно также как я — его, поэтому издевается.

Когда он был в ванной, я украдкой залезла в его кейс и дрожащими руками исследовала его содержимое. Цепи, скальпели, зажимы, маски, плетки и ремни из мягкой дорогой кожи... Никаких шприцев. Угораздило же меня... Я поспешно спрятала кейс на место и опустилась на пол у стены, проводя ослабшей рукой по горящему лицу. Чертов извращенец! Ну почему я не могу уйти?! Что такое он со мной сделал, что я терплю все это?! Я закусила кулак, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. Ну почему он так красив, что дыхание перехватывает? А еще он умеет быть таким нежным и чувственным... и доводит меня своими ласками до исступленного блаженства, когда забываешь даже где ты и что с тобой... В общем, я попала по-крупному...

На самом деле несуществующие (или, может, просто хорошо спрятанные) шприцы оказались очень надежным стимулом. Я думала о них даже тогда, когда брат туго натягивал поводок, заставляя меня как можно глубже поглощать его член. У меня в глазах жглись слезы, но между ног ныло в приятном предвкушении. Там все было влажно от его недавних ласк.

— Язычком работай, кошка, — приказывал Митя, тихонько шлепая концом поводка по моей щеке, а потом щекоча им кожу на шее и спине. Я почти бесшумно мурлыкала и прикрывала глаза от блаженства.

На третий день распогодилось,