моих глаз текли слезы — не столько от боли, сколько от обиды, страха и возмущения. Мне хотелось стиснуть зубы, но не хотелось делать больно моему сыну, который грубо и бесцеремонно привязал меня к батарее и теперь трахал в рот...

Сыну, который уже почти пять месяцев насиловал меня так, как ему хотелось...

Сыну, который всего несколько часов назад цинично поиздевался над своей бывшей одноклассницей...

Сыну, который три года назад лишил жизни родного отца...

Когда теплая вязкая жидкость потекла мне прямо в желудок, у меня уже созрел план. Даже не план — надежда. Веревка была довольно толстой, поэтому, по моим прикидкам, узел на запястьях можно было развязать — немного помучиться, но развязать. Дождаться бы только, когда он оставит меня в покое...

Сережка вынул член из моего рта и нежно провел испачканной в моей слюне и его сперме головкой по моим губам. И сел на пол рядом со мной, тяжело дыша. А я, затаив дыхание, с ужасом ждала продолжения.

Сын немного отдышался, посмотрел на меня и задорно подмигнул. Я вяло улыбнулась ему в ответ.

И вдруг он растянулся на полу на животе, уткнувшись лицом мне в промежность. Я невольно вскрикнула, когда его горячее дыхание опалило мои половые губы, а прохладный шероховатый язык проник в складку между ними. Сережка обхватил мои бедра обеими руками, чуть приподнял их и начал меня вылизывать. От неожиданности я сначала даже не знала, что мне делать. Но постепенно теплая волна стала подниматься от моего влагалища вверх, электрические разряды стали пробегать по моему телу. Я закусила губу и, прогнувшись еще сильнее, запрокинула голову. Его руки тем временем перекочевали с моих ягодиц ко мне между ног, и я чувствовала его пальцы, как во входе влагалища, так и в анальном отверстии.

И вдруг его зубы до боли сжали мой клитор. Я взвизгнула и попыталась отстраниться, но он держал крепко, как зубами, так и руками. На несколько секунд он замер, а потом его язык прошелся по клитору, а по одному пальцу проникло в каждое отверстие. Мои бедра рефлекторно сжались, а его язык тем временем стал двигаться быстрее и яростнее. Пальцы не отставали от него, и вскоре я уже чувствовала сначала по два, потом по три, входивших в меня минимум на две фаланги.

А потом все смешалось. Меня накрыло волной такого неистового оргазма, что я даже не поняла, как оказалась на полу на коленях с членом моего сына в заднице и его пальцами во влагалище.

Следующий оргазм был еще неистовее предыдущего. За ним поспешил третий, перекрывший первые два своей мощью...

Я так думаю, что я орала, потому что в какой-то момент пальцы Сережки, пахнущие моей смазкой, оказались у меня во рту...

А потом мы просто лежали на полу. Он спал, положив голову мне на поясницу и крепко обнимая мои бедра...

Небо за окном светлело. Сережка, наконец, отпустил меня и перевернулся на бок.

Теперь нельзя терять ни минуты...

Полчаса спустя я в осеннем пальто на голое тело уже стучалась в дверь квартиры Павла Романовича, которому я позвонила, едва выйдя из квартиры с забытого Леной смартфона.

Он открыл сразу, окинул меня проницательным взглядом и посторонился, пропуская меня в прихожую.

Врач провел меня в кухню, усадил за стол и налил крепкого чаю.

— Где он сейчас? — спросил он.

— Я заперла его в квартире...

— Рассказывайте, — он дождался, пока я отхлебнула чаю.

И я рассказала ему все...

Он меня не перебивал, ни о чем не спрашивал, но и не смотрел на меня...

Когда я закончила, солнце уже поднялось довольно высоко.

— Я вам отвратительна, да? — спросила я и встала из-за стола.

— Мне вас жаль, — сказал он, поднялся и сжал мои плечи. — Вы всю свою жизнь положили на алтарь этого неблагодарного подонка, а он теперь вытирает о вас ноги...

— Не говорите так, — прервала я его. — Он болен...

— Нет, — он отошел к окну и потянулся. Я посмотрела на него в недоумении. — Нет, разумеется, некоторые отклонения имеются, но объяснять все эти издевательства аутизмом я бы не стал...

— Что вы хотите этим сказать? — я нахмурилась.

— Аутисты отгораживаются от окружающего мира, потому что он их пугает, — он развернулся ко мне лицом. — Ваш сын не боится внешнего мира. Он его ненавидит...

— То есть... ?

— Это больше напоминает социопатию...

— Он опасен?

— Боюсь, что да...

— И что же мне теперь делать? — я опустилась на табурет и закрыла лицо руками.

— Его нужно сдать не в интернат для аутистов, а в закрытую психиатрическую клинику... и не выпускать оттуда... никогда...

— Вы представляете, что вы мне предлагаете? — мои глаза расширились — не то от страха, не то от гнева.

— Освободиться от этого груза, — он присел рядом со мной на корточки и взял мои руки в свои.

Полы моего плаща разъехались, и его лицо теперь было как раз напротив моего едва прикрытого болоньевой тканью лобка. Но смотрел он мне в глаза.

— Вы восемнадцать лет жили лишь жалостью и страхом. Пора избавиться от этого. О таких, как он, должны заботиться специалисты, а не красивые, молодые женщины, — его рука вдруг скользнула по моему бедру. Я инстинктивно сжалась, а Павел лишь улыбнулся. — Я сегодня же свяжусь с моим знакомым, который работает в клинике соответствующего профиля, выпишу вам направление и принесу к вам домой...

— Я не вернусь туда, — прошептала я со слезами на глазах.

Он кивнул:

— Тогда оставайтесь здесь. А вечером я вызову бригаду, и мы все вместе поедем за ним...

— Но он же там совсем один...

Павел улыбнулся:

— Вы удивительная женщина — вы боитесь своего сына, но при этом беспокоитесь о нем... Хорошо, я навещу его днем...

Я улыбнулась ему сквозь слезы и выложила из кармана ключи...

До обеда он позвонил мне дважды — один раз сказать, что он созвонился со своим знакомым, а второй, что он собирается пойти к нам домой.

Я металась по квартире как загнанный зверь, ожидая его третьего звонка, но телефон молчал... Точнее, он звонил, почти не переставая, но все это были звонки от друзей и знакомых Лены. А вот номер Павла на черном экране так и не появлялся.

Я дождалась заката и вышла на улицу, попросту захлопнув за собой дверь...

У нашего подъезда стояла «скорая». Врач в зеленой форме — крупный мужчина с большими руками — смотрел куда-то вверх, приложив к уху маленький мобильный телефон. На лавочке у подъезда сидела Лена.

— Тетя Оля, а вы не находили... ? — начала она, но вместо ответа я протянула ей ее смартфон.

— А вы, наверное, к нам, — обратилась я к врачу.

— Если вы Ольга Ивановна С... , то к вам, — кивнул он.

— Пройдемте...

Дверь была заперта на замок, поэтому я постучалась к тете Рае, у которой я всегда оставляла связку ключей на всякий случай.

Старушка открыла не сразу. Я даже начала нервничать, не случилось ли и с ней чего. Но вот из-за двери послышалось дребезжащее: «Кто?»

— Это ваша соседка Оля, — сказала я громко, с трудом преодолевая дрожь в голосе. — Тетя Рая, я могу взять ключи?

Замок недовольно лязгнул, провернулся и дверь отворилась. Тетя Рая выглядела недовольной.

— Оля, что у тебя