помыть? — и замер с разинутым ртом.

Было отчего. Алёна одела коротенький обтягивающий халатик, явно пренебрегая лифчиком, отчего её прелести «нагло» выпирали вперёд, четко вырисовываясь через тонкую ткань. Про длину халатика можно было сказать:

— А вам по пояс будет, если наклонитесь... Ну, когда стоишь прямо, на толщину пальца ниже трусиков!

Так что все мои потуги не привели ни к чему. И это не прошло не замеченным. Её взгляд мигом зафиксировал не совсем правильную геометрию моего паха или, наоборот, более правильную.

— А то ты не знаешь? — с придыханием произнесла она, разглядывая мои штаны, — и, вообще, я хочу шампанского! Ты куда его дел?

— В морозилку положил. Достань его, а я пока помою фрукты — произнёс я, выходя в коридор и скрывая дрожь.

— Ладно, — донеслось мне в спину.

— А сюда никто не заявится? — прокричал я моя фрукты.
— Нет. В блоке в двух комнатах я сейчас живу одна! А входную дверь на шпингалет и замок закрыла, — послышалось в ответ.

Когда я пришёл запотевшее шампанское и пластмассовые бокалы стояли на столе. И пока Алёна резала фрукты и укладывала виноград на красивую тарелку, а я открыл бутылку, и наполнил тару. Звонко чокнуться у нас не получилось, но первый бокал пошёл «на ура». Не заставляя даму ждать, я налил по второй. Его выпили на брудершафт. Поцеловались... Она с двух бокалов зарделась и когда я, потянувшись, поцеловал её ещё раз, то она ответила. Перерыв на поцелуй затянулся и мои руки, скользнув по плечам, опустились, вниз поглаживая бёдра и ягодицы. Алёнины руки то же не остались без работы, поглаживая моё тело. Когда мы, «задохнувшись», разорвали объятия, она тихо произнесла:

— А ты не хочешь ополоснуться?

— Да не против. А спинку потрешь? — игриво произнес я.

— Перебьёшься... — смеясь, ответила Алёна, и шлепнула меня пониже спины, отправляя в ванну, — полотенце там, на дверях висит, — донеслось вслед.

— 3-

Когда я вышел из душа и открыл дверь в комнату, то оторопел. Шторы были задвинуты, а в комнате стоял желтоватый мрак. Рубашку я так и не одел и нес в руках. Она сидела на кровати, понурившись, и смотрела на зажженную пахучую свечу, стоявшую на краю стола.

— Ты что? — участливо спросил я.

— Не знаю... Грустно стало... Прогораем как эта свеча, и всё!

— Да брось, Алёна, ты просто устала. Давай я тебе ещё шампанского налью? — сказал я, подходя и садясь рядом.

— Нет... — она отрицательно закачала головой.

— Ну, хочешь, массаж сделаю? — продолжил я свои попытки

— Ты что умеешь? — повернулась она ко мне лицом.

— Да не очень... Но ласково погладить и помять могу... — обнимая её, и целуя в ушко, прошептал я.

Она замерла, когда мои губы прикоснулись к ней. А когда язычок прошелся по всему ушку и стал щекотать, засмеялась.

— Отстань... Щекотно... — проворчала она, всё сильнее прижимаясь ко мне.

— То ли ещё будет! — «погрозил» я, перейдя на шейку.

— О-о-о... Да-а... — с восторгом подтвердила она.

Моя рука медленно сползла с плеча, поглаживая её грудь. Она тяжело вздохнула и прикрыла глаза. А я, нащупав торчащий сквозь ткань сосок, стал его поглаживать. Не встречая противодействия, я ещё ниже нагнул голову и мягко зажал сосок зубами. Чуть подождав, нежно сдавил. Она ухватила меня за голову и прижала к необъятной груди.

— Обними меня крепче... И целуй, целуй, целуй... — шептали её губы.

— Да, — еле выдавил я из себя, — «зарываясь» в столь соблазнительную ложбинку между грудей.

Мои руки на ощупь расстегивали её халатик. Вдоволь налюбовавшись и расцеловав её груди с темными и твердыми сосками, я поднял взгляд на лицо. Она улыбалась, а потом сказала прерывающимся шёпотом:

— Где же ты раньше был? Милый... — и заплакала.

— ... — растерянный, я целовал мокрое от слез личико, повторяя, — тебя искал... Долго искал...

Когда наши губы встретились, то уже ничто не могло прервать наш поцелуй. Её язычок горячей змейкой, проник в мой рот. Я ответил и мы, потеряв равновесие, завалились на кровать. Целовалась она исступлённо. Чуть прикусывая мой истерзанный язык и губы. А мои руки гладили её спину и животик, проникнув под халатик. Рванув подол, я грубо расстегнул последнюю пуговичку, и моя рука прижалась к её промежности, спрятанной под трусиками. Я почувствовал жар и влагу.

— Да... Давай... Сейчас... — шептала она.

Я легонько надавил там и почувствовал, как горячее тело подалось навстречу.

— Я хочу! Тебя! Сейчас... — продолжила Алёна, отстраняясь от моего лица.

— Да... Ладно... — нетерпеливо шептал я, пытаясь справиться с брюками.

— Ну?! — капризно, но и требовательно прошептала она.

Я разрывался между необходимостью ласкать её и снять брюки. Окончательно запутавшись, упал лицом на её живот.

— Ах... — выдохнула она.

А я, оставив в покое брюки, стал целовать её живот, приближаясь к лобку. Сквозь прилегающую к телу полупрозрачную ткань трусиков я увидел черную, расширяющуюся книзу полоску волосиков и влажное пятнышко. Прямо так сквозь ткань трусиков я прижал губы, к её вульве медленно мягко покусывая и пытаясь кончиком языка достать до клитора.

— Да... Ты молодец... Ну, сними же с меня трусики, — и не дождавшись ответа нетерпеливо почти сорвала их с бёдер.

Я согнул её ноги в коленках и развел в стороны. Мы замерли. Я любовался видом её лона, а она застыла в ожидании.

У неё были высокие половые губы светло-коричневого цвета, которые раскрылись от моих манипуляций в стороны. Между ними виднелась розовая блестящая плоть уже покрытая белесым лоснящимся «соком». Капюшон клитора сдвинулся, вверх открывая его розовую горошинку. А внизу темнел провал влагалища истекающего липкой смазкой.

Я впился губами, лаская и гладя языком клитор. Она выгнулась, вверх отрывая ягодицы от кровати. Её губы издавали то ли рык, то ли стон:

— Ох... Да-а...

— Угм, — промычал я, продвигаясь вниз по скользкой внутренней поверхности вульвы к заветной дырочке. Когда я вогнал в неё язык она, выгнувшись высоко подняв таз, закричала:

— Ещё, хочу... — и застонала от наслаждения.

Но я не стал продолжать. Мой язык вернулся к клитору, а в вагину проскользнул указательный палец. Я, чуть согнув его, крутанул им в стороны одновременно пытаясь прикусить губами клитор. Стон перешел в бульканье, и она затряслась всем телом, тяжело рухнула вниз. Живот спонтанно играл мышцами, а руки, вцепились в простыню пытаясь порвать белую материю... Но я даже не думал прекращать, а, наоборот, свободной рукой прихватил её сосок и стал покручивать, мягко сдавливая, а второй ускорил движение, вперед-назад чуть согнув палец.

— Что... ж... ты... дела... ешь? — выдавила она, из себя сдерживая крик, и извиваясь от «сладостной пытки».

— Ну, ведь не чай пью... — поднял я на мгновение голову и продолжил своё «черное дело»!

Ещё несколько минут она выдержала, сдерживая крик и даже прикусив губу, но всё равно закричала от счастья и затихла, чуть подрагивая всем телом. Я медленно оторвался от её лона и посмотрел в лицо.

Щеки её пылали, хотя лицо было бледное и измученное. На губах проступала