нахмурила брови я, слегка повысив голос, и снова к нему приблизилась, уже готовая дать ему хотя бы какой-то отпор, но в его глазах прочла нечто, что заставило меня замереть. Вдруг он снова меня оттолкнул, поймал за руки, которыми я пыталась защититься и еще подвинул меня назад, наступая, пока я не уперлась спиной в стену.

— Знаешь, это не смешно! — воскликнула я, уже переключившись в стрессовое состояние, а он, заводя мне руки за спину, впился то ли укусом, то ли поцелуем мне в губы. Мои руки тут же ослабли, а его переместились мне на талию. Одна его рука ухватила меня за попку сквозь платье и, крепко сжав меня в объятьях, он развернул меня в сторону, направляя в ближайшую кабинку туалета. От шока я вообще-то даже не сопротивлялась, хотя, кажется, пыталась что-то пролепетать, если бы могла оторваться от его обжигающих губ. Вдруг в туалет кто-то вошел. Тогда он отстранился и молниеносно захлопнул дверцу кабинки. Я стояла, молча прижавшись спиной к холодной стене и вопросительно глядя на него. Его глаза неожиданно показались мне безумными. На губах блуждала хмельная улыбка. Он уперся в стену над моим правым плечом одной рукой, затем над левым другой и навис, пожирая меня глазами. Мы, не двигаясь, слушали звуки, доносящиеся из соседней кабинки, пока я не скорчила гримасу неприязни и прошептала почти беззвучно, все еще надеясь на его благоразумие и самоконтроль: «Что мы тут вообще делаем?». Он коротко поцеловал меня в губы вместо ответа. «Это просто отвратительно!» — изо всех сил изображая веселую иронию, пролепетала я. Он снова накрыл мой рот нежным поцелуем, пока я не изогнулась, закинув назад голову и обхватывая его за шею руками. Кончики распущенных волос защекотали мне поясницу. Он собрал их в кулак и потянул за хвост в сторону.

— Что? — не понимая, прошептала я.
— Развернись, — ответил он, улыбаясь.

Пока я бессмысленно хватала ртом воздух, не зная, что на это ответить, он потянул меня за волосы грубее и схватил за плечо, разворачивая к себе спиной. Его пальцы тут же проскользнули мне в трусики между ягодиц, до боли сжимая нежную кожу и освобождая от ткани. Его губы защекотали мне ухо палящим шепотом: «Честно говоря, никогда не опускался до такой пошлятины и грязи, чтобы трахать девушку в общественном туалете дешевого кафе. Но... (он усмехнулся) Я подумал, что раз уж я все равно полный ублюдок, совративший собственную сестру, тогда почему бы не перестать корчить из себя сраного педанта и чистоплюя? Я такая же свинья, как мерзкое серое большинство, а свиньи должны совокупляться в навозе. Боюсь, тебе не повезло, лапочка моя». Я нервно сглотнула, искренне надеясь, что он все-таки не сошел с ума, но сопротивляться не стала, потому что он и так уже держал меня за волосы, прижимая меня щекой к стене. Его дыхание было частым и тяжелым, его бедра придвинулись к моим ягодицам, я услышала, как звякнул его ремень. В туалете мы теперь уже явно остались одни, так что мне стало плевать на все. Я хотела его — это было единственное, что я понимала сейчас разумом. Только страх, кажется, атрофировал мои физические ощущения. Он был намного выше меня, поэтому ему пришлось приподнять меня, когда он в меня входил, а потом он силой наклонил меня над унитазом и стал грубо вгонять в меня член быстрыми глубокими толчками. Мне пришлось упереться одной рукой в бочок, а другой уцепиться за его руку, которой он держал меня поперек живота. Я старалась не издавать ни звука, но крышка бачка постоянно съезжала с премерзким скрежетом и дико меня бесила. Это безумие длилось от силы минуту, пока он не вошел в меня особенно глубоко, отчего я слабо застонала, изгибаясь и судорожно хватая ртом воздух. Пока он приходил в себя, тяжело дыша и постепенно выпуская меня из объятий, я почувствовала, как по бедрам потекла его горячая сперма. Я закусила губу, стараясь не заплакать. И ради этого я сгорала, как уголек, столько месяцев, не спала ночами, грезила о чем-то волшебном и мчалась к нему на поезде?! Я выпрямилась и, не поворачиваясь к нему, остервенело вытерлась туалетной бумагой. Потом поправила платье, слыша, как он сзади меня застегивает брюки.

— Я немедленно уезжаю домой! — зло прошипела я, тщательно проверяя, не испачкала ли я обо что-нибудь босоножки.

— Ты никуда не поедешь, — спокойно констатировал он.

— Это теперь уже не твое дело.

Он усмехнулся, потом тихо рассмеялся. Я оглянулась на него, готовая просто стереть его в порошок. Правда, снова увидев его надменно красивое лицо и источающую силу и самоуверенность позу, смелости у меня сильно поубавилось.

— Ты обходишься со мной как... как... как с какой-то девкой! — выпалила я, краснея и дрожа всем телом.

Я уже готова была заплакать, когда он вдруг обнял меня также нежно, как раньше, и я глупо уткнулась лицом ему грудь, нервно всхлипывая.

— Я просто слишком долго мечтал об этом, — честно заявил он, усмехнулся и добавил, — Не хотелось сразу тащить тебя в постель, потому что это как-то... вульгарно... Я догадывался, что так выйдет, но все равно... В общем, прости...

Я даже не знала, что на это сказать. Даже слезы сами высохли. Сожаления в его словах не было ни на грамм.

— Ты уверен, что вообще... меня любишь? — только это и нашлась спросить я.

— Я уверен, Марин, — он поднял мое лицо за подбородок, лаская холодным взглядом серых глаз мое лицо, — Просто ты даже не знаешь, какой я.

Почему-то от этих слов мне стало страшно. В туалет снова кто-то зашел и мы притихли. Я продолжала молча изучать его лицо. Когда заняли одну из кабинок, он вышел и, взяв меня за руку, потянул к выходу.

— Иди. Я хочу помыть руки, — бесцветным голосом бросила я и осталась.

Вернувшись в общий зал, я украдкой пробежалась взглядом по посетителям, коих было не много. Никто даже не смотрел в мою или Митину сторону, а сам Митя восседал на своем месте в картинно статной и горделивой позе заправского аристократа. По нему никак нельзя было сказать, чем он только что занимался в женском туалете. Мне очень хотелось верить, что я тоже до сих пор похожа на приличную девочку из высшего общества. Я села напротив него, сцепив руки в замок и, прикрыв ими губы, спросила:

— Ну, так расскажи, какой же ты на самом деле.

Он едва заметно ухмыльнулся.

— Тогда экскурсия отменяется. Придется ехать ко мне.

Я, сама не знаю почему, рассмеялась, больно прикусив себя за палец.

— Давай хотя бы позавтракаем.

— Не вопрос.

Когда мы добрались на такси до его квартиры в новостройке, начал накрапывать дождь и небо заволокли тучи, а ветер пронизывал насквозь. Я уже давно привыкла, что в Питере в любое время года +10 и бесконечные дожди, поэтому даже не удивилась резкой смене погоды. Мы поднялись на 16ый этаж, и я с опаской для себя отметила, что вид у брата явно заговорщический. Квартира оказалась необъятной и практически без мебели. Вернее, тут было все, что нужно, но объемы помещения без стен-перегородок визуально поглощали все. Выбор хайтека для интерьера меня несколько удивил. Я всегда думала, что Митя предпочитает добротную тяжеловесную классику.