и их сын. После вечерних семейных хлопот, уставший, он ложился в постель в томительном предвкушении: жена милым минетом избавляла его от лишнего напряжения и спермы. Поглаживая волосы старающейся девушки, он выбирал время, чтоб сообщить ей о своем решении, но все откладывал. Выплеснув белесую жидкость ей на язык, он испытывал такую благодарность и наслаждение, что жалел её и не портил момента.

Разговор завела Неля. Сразу после орального сеанса, выйдя из ванной и прижавшись к его боку, тревожно поделилась с ним, что позвонив родителям и попросив привезти сынишку, услышала отказ и какие-то нелепые отговорки, дескать, это сын запретил отдавать внука.

Она испытующе взглянула на него: - Что это, Витя? Шутка?
- Разве нам без него плохо? Мне сейчас очень хорошо! - блаженно раскинувшись и ощущая тепло её тела.
- Я серьёзно.
Вдруг он нагнулся над ней, подчиняясь мгновенному импульсу: - Ты любишь меня?
Она смутилась и постаралась спрятать взгляд: - Зачем ты спрашиваешь? Разве тебе плохо со мной? Ответ был более чем ясен, он откатился на спину: - Не всегда... Сейчас было хорошо... И вчера тоже... Собравшись с духом: - Какое отношение это имеет к Павлику? Что значит «не велел привозить»? - Завтра поговорим, - отворачиваясь. - Спи!
Она ещё тормошила его, но он вскоре захрапел.
- Нет, - тихо плакала Неля на кухне, по традиции боясь разбудить нового младенца. - За что ты так со мной?! Что я тебе сделала!? Он ожидал нечто подобное, поэтому не удивился и сохранял хладнокровие. - Там ему будет лучше, поверь! А родителям - с ним. У них смысл жизни, можно сказать, появился, разве не видишь, как они состарились из-за всего?!
- А мне как жить из-за их смысла жизни? А Павлик без меня?
- Что значит без тебя? Ты себя послушай?! Он будет жить на соседней улице, встречайтесь, хоть каждый день! Но не здесь, не при нас.
- При нас? Витя, каких «нас»? Мы ж ему родные!
Она шла за ним, собранным на работу, по квартире к выходу: - Витя! Подожди! Скажи, что я не так сделала? Я тебя обидела? Прости меня за всё, прошу! Витя, ну что ты хочешь? Верни Павлика, как я без него!
Её крики ударились о захлопнувшуюся дверь и разбились о тишину. Изучив закрытую дверь, она горько зарыдала, закрыв руками лицо. Заплакал разбуженный младенец.

Вечером он застал её сосредоточенно-погруженной в себя. Она механически подала ему ужин, сначала вышла, потом вернулась. Села напротив и задумчиво смотрела, как он ест.
Отодвинув тарелку: - Говори что надумала. Я же вижу...
Глядя в пол: - Не хочу обижать тебя, ты много для нас сделал. Наверное, ты за что-то злишься на меня. Наверное, за прошлое. Не знаю... Может, мне уйти и тебе станет легче? Мы уйдем, Витя. Не будем раздражать тебя...
- Ты уйдёшь, - вставил он.
- То есть, как я? - растерялась она.
- Ты и твой сын. Мой - останется со мной.
Против обыкновения она не стала плакать. Долго молчала и, наконец, выдавила из себя: - Я тут много думала: и так, и этак. Догадывалась, что ты так скажешь. Наверное, ты не любишь отдавать своё.
Изучила его спокойное лицо, чему-то слегка улыбнулась: - А ты сможешь жить без меня, уйди я?
Он склонил голову к плечу: - Жил же раньше... Баб много.
Её передёрнуло.

Супруги долго сидели напротив друг друга в тихой квартире, кажущейся пустой. Она ушла кормить ребёнка, Виктор беззвучно зашел и прислонился к проёму.
- А ты сможешь жить без него, без нашего сына? - уточнил он. Неля отвернулась и вытерла глаза.

Ночью они впервые после родов занимались любовью - пришло время. Она не противилась, но отворачивала отрешённое лицо, не давая целовать себя. Он понимал, что его любовь к ней велика, но желание поступить по-своему и выстроить свою жизнь комфортно пересилило искреннее чувство и убило всякую жалость. Слёзы? Каприз и только! Как всегда в отношениях с Нелей он рассчитывал на побеждающее в конечном итоге её благоразумие. Многократные примеры которого он наблюдал.

Виктор поднялся с неё и сел в кольце её ног. Она лежала доверчиво раскрытая перед ним, вскинув руки над головой. Двигаясь в ней, он изучал выражение её лица - беззащитное. Погладив её живот, скользнул пальцем вниз к раскрытым створкам влагалища, к средоточию её страсти. Нащупав слегка выступающий бугорок, он начал неглубокую круговую стимуляцию. Она тихо вздохнула. Желая придать ей сил, он обхватил её тонкую щиколотку, прижал к своей щеке и поцеловал. Прошелся губами по всем изящным пальчикам и втянул в рот большой с ярким ногтем. Придерживая её гладкую коленку, другой рукой усилил нажим на затвердевший конус. И вдруг она заметалась перед ним, волнуясь с каждой секундой все сильнее.

Он с интересом всматривался в меняющееся выражение её лица, на котором, казалось, отражались поочерёдно все этапы первого с ним оргазма. Догадавшись, он прикусил дрожащий в его рту палец, не останавливая ни на миг скольжение в ней. Она сжала ладонями искаженное лицо, опустила руки на грудь, будто бы удерживая выпрыгивающее сердце. Кусая губы, наконец, застонала незнакомым низким голосом и, спохватившись, зажала рот, верно, позабыв, что кроватка теперь не рядом. Поддавшись охватившему её вожделению, темпераментно подалась на него, прилипнув к его паху и спазматично сжав мышцы вагины. Она почти выгнула дугой налившееся свинцом тело, выдернула палец у него изо рта и сдавила мужчину в кольце бёдер. Конвульсии сотрясли её тело; она хватала ртом воздух и шептала «да-да!», пока мышцы её не расслабились, лицо не прояснилось и приняло уставшее выражение.

Погладив последний раз влажный твердый клитор, он приостановил толчки в ней, любуясь своей темпераментной женой, только что на его глазах сбросившей маску снегурочки. Он нашел её волшебную кнопку, она у неё, разумеется, была как у всякой нормальной женщины. Обнаружение было делом времени. И это время удачно совпало с обретением ими семейного счастья, как он его понимал. Теперь у него не было сомнений, что все его решения верны. Избавление от призрака прошлого освободило её от скованности, и она полностью раскрылась для него. Наверняка, и она тяготилась этой затянувшейся привязанностью к былому, но с этого момента никто не помешает им принадлежать друг другу, как сейчас принадлежала ему жена. Он поднял её на свои бедра и впился в измученные губы.
- Ты моя... по-настоящему моя... никому... никогда... не отдам, - шептал он. Взяв за ягодицы, он энергично нанизал её на разрывающийся член и вскоре кончил. Она посидела немного на нем, осторожно высвободилась и убежала в душ, наученная горьким опытом.
- Я не знал тебя такой, - обняв её, влажную после ванной.
Вздохнув: - Я тоже тебя иногда не знаю.
- Раскроешь свои секреты? - пропустив двусмысленный намек. - Как тебе ещё нравится?
- Мне нравится... когда... не нужно никого обижать... Тогда я тоже смогу... забыть и быть счастливой, - понижая голос до едва слышного шёпота, раздельно произнесла она. И все равно он был доволен.

Провожая его на работу, Неля с надеждой вглядывалась в его бодрое лицо, пытаясь прочитать в нем нечто. Целуя её выжидающе приоткрытые губы:
- Будешь у родителей -