и двинул вперед на выход, открывая ее спиной попадающиеся по пути двери. Добравшись до прихожей, прижал Бьют спиной к стене, нашаривая ногой шлепанцы.

Между Васей и Бьют, сдавленный их телами, задрожал мобильный телефон.
- Бляди твои звонят, небось. Сниматься хотят, - сказала Бьют и бесцеремонно вытащила Васин телефон из кармана его штанов. Посмотрела на номер, подобрала звонок и приложила трубку к уху.
- Да, Азотина. Мы тут немножко заняты, вообще... что? Куда? - Бьют замерла, дослушала, слезла с Васьки, и передала трубку мужу.
- Хуйня, кажется, приключилась, Вася. Ехать надо. Будем кричать и ебаться в другом месте, вообще.

***
- Так-так, добре, - сказал Михась, наклонившись над Башкиром. - Был такой фильм москальский - «Кавказская пленница». Это у нас старая сказка на новый лад выходит, пся крев?

Башкир только замычал из-под нескольких слоев скотча.
- Бывает же такое в жизни, - задумчиво продолжил Михась. - Рассказал бы мне кто - не поверил. Я уже думал подстава, а тут, оказывается, радоваться надо что повезло, и бегать за вами всеми не пришлось. За то спасибо. Вот только нос ты мне разбил зря, ой зря.

Башкир опять замычал, мотая головой.
- Нет-нет. Потом скажешь. - Михась похлопал Башкира по голове. У меня правила такие...

Михась обернулся на Алинку, лежащую лицом вниз, с заломленными руками. Уже без трусов и с юбкой, задранной на спину, светящую загорелой курортной попой с белой полосочкой. Рот девчонки тоже был заклеен.
- Правила простые. Чтобы долго не спрашивать - я сначала делаю больно. До всех вопросов. А потом снимаю скотч, и даю слово. Ненадолго. Три минуты на выступление. Потом опять заклеиваю рот, и повторяю вопросы. Так быстрее выходит, понимаешь?

Михась разогнулся и подошел к дивану, на котором понуро сидел Кирилл. Лешек и Крыжак неспешно раскладывали на деревянном столе что-то звякающее.
- Ну вот, - сказал Михась Кириллу, - Наполовину я с тобой уже рассчитался. Хотя глупо вышло, проще было тебя одного убрать, чем тех двоих. Я так и собирался. Ну, как получилось - так получилось. Везучий ты. Должен мне будешь. Понял?

Кирилл подавленно кивнул.
- А второй мне пока нужен. Пусть дело сделает, без него трудно будет. Умный парень, химик, - Михась обернулся к Башкиру, - Вот, хорошо сказал, твой приятель: «Скажи мне - кто твой друг, и я тебе скажу - когда ты умрешь». Как в воду смотрел, пся крев!... Лешек, бери малую курву, тяни сюда, пусть бык тоже посмотрит на работу. Крыжак, оборви шнур от лампы с вилкой. Надвое конец расплети, на концах петли сделай под «крокодилы». Здесь розетка есть, как раз у быка над головой.

Лешек ухватил Алинку за одну щиколотку, легко вздернул ногу вверх, и подтащил Алину ближе к Башкиру, волоча девушку головой по полу. Отпустил, наступил ей коленом на замотанные за спиной запястья, ухватил за рыжие волосы, задирая голову вверх и выгибая девушку в позвоночнике. Михась разместился за Алинкой, опустился на пол, коленями раздвинул ее бедра в сторону и устроился между ними.
- Но до вопросов далеко. То как в суде, понимаешь? Вопросы будут потом, сначала слово обвинению. - Михась лениво и тяжело ударил Алинку кулаком в копчик, та содрогнулась и заныла больше через нос, чем через заклеенный рот.
- Добре. Я, курва, столько из-за тебя перенес, сколько ни одна блядь не стоит. Мало того, что вы мне машину попортили, еще и поглумились - как потом на людей смотреть? Муса даже не ругался. Муса смеялся!!! - Михась еще раз, уже со злобой, приложил кулаком по копчику. Лешек крепко держал девчонку. Крыжак смотрел с интересом, перерезая ножом шнур от торшера. - Муса сказал: езжай, ищи. Без нее не возвращайся. Надо будет - женись. Если, говорит, добром не поедет, и со двора погонит. Тебе тоже смешно, так? То давай поженимся, курва. Э, да ты сухая совсем. Сейчас намочу.

Михась развел руками ягодицы девушке, жирно плюнул туда, растер, и воткнул пальцы в промежность. Алинка замычала и засучила ногами по полу. Крыжак, со шнуром, раздвоенным с одного конца, и с электрической вилкой, болтающейся на другом конце, подошел ближе, и придавил голень Алинки ботинком к полу, как жука.
- А если в две дырки сразу? - Михась, примерившись, двинул руку дальше и стиснул пальцы, разминая тонкую плоть между ними. - Вот так? Что ты дергаешься, тебя не раз так драли... Вырвать бы тебе просак, курва, но ты же кровью истечешь, и до Мусы не доедешь. Ладно, это успеется. Полежи пока так, почувствуй.

***

Михась завелся. Тупая злоба самца, Царя Природы, обманутого и униженного подотчетной проституткой, голенастым насекомым на обочине, да никем, фактически! Той, чье имя не помнят! Той, кого даже не трахают, а просто дрочат, используя их части организма! Михась зашипел.
- Крыжак, не втыкай пока шнур в розетку, я сначала выпорю ее этим шнуром по сраке, чтобы рудой потекло. Потом ток подключим. Я за цыцьки хотел «крокодилы» зацепить, но, боронь боже, еще сердце у нее станет, если пропускать через грудину. Выскользнет от нас легко, курва, что я Мусе отдам? Сначала в пизду. За клитор и вот за это. - Михась потащил пальцы назад и понюхал их. Улыбнулся. - Цепляй электрику. А потом уже с ней поговорим - кто ее увез, и где их искать. Не поймет - отрежем кое-что. Нет, я резать не стану. Плоскогубцами пуговицы поотрываю. Часа два у нас есть, потом добрый доктор приедет.

«Спокойно», - подумал Башкир, захлебываясь адреналином - как он всегда говорил себе, когда было неспокойно, с самого детства. Башкиру было страшно. Больше всего он боялся быть тупым. Хватит уже быть тупым. Спокойно. Не говори, пиши. Провод на шее тонкий и длинный. Горлом не порвать. Поддеть бы чем-то.

Башкир прижался к стене и отвернулся, стараясь, как актер Больших и Малых театров, изображать искренние страдания влюбленного, одновременно выбирая слабину электрического провода, которым был притянут за горло к чему-то прочному сзади - дергайся и душись. Запястья он уже пробовал высвободить, но залепили их друзья-панове на совесть.

Провод - нехитрая вещь. Две медные жилки, да оболочка из полихлорвинила. Только горлом его не порвешь. А немножко потянуть можно.

Михась с одобрением посмотрел на страдания молодого Башкира.
- Не интересно смотреть? Я бы тебя сразу положил в яму, если бы ты мне нос не разбил. Вижу, что ты мужик хороший, честный. Но теперь уж так, не хочешь смотреть - тогда слушай. Крыжак, давай шнур. Сейчас по пизде ее утеплю.

Алина взвыла так, что Башкира чуть не подбросило на полу. Выжигая нервы, стирая зубы и тратя год жизни за секунду бытия, он остался почти неподвижен. Подбородок уже пролез под провод.
- Еще! - заорал Михась, ставя ударение на первый слог. - Еще!

Алина взвыла снова, давясь скотчем. Под растянутый провод пролезло ухо Башкира, обдираясь о жилу шнура. Хорошо было бы еще выше поднять, над виском, и упереться рогом... но свистнуло опять, и Алинка взвыла в третий раз, и Башкир, обрывая под корень ухо, содрал ошейник с привязи движением своей тупой башки, как цербер, срывающийся с цепи.
***

Никогда он не был стратегом, и даже тактиком