а на протяжении долгого времени. Невозможно, за секунду истерзать двадцать пять тушек. А гусята - это не цыплята. Они крупные. Размером с котенка. Это какую надо иметь сноровку и силу, чтоб незамеченным проскользнуть в коробку, передушить и выпотрошить гусят и скрыться.

Больше гусей мне не дали, да я и не просила. Жаль было полсотни загубленных птичек. Это ж, сколько мяса было бы, ой-йой!

Я переключилась на огород, на палисадник. Ходила в тайгу с бабульками по грибы и ягоды. К бабе Жене приезжала в отпуск с Норильска внучка, моя ровесница. Отпуск у норильчан большой. Вот, мы с ней и общались тесно. Я так-то не скучала. Муж приезжал. Я, опять же, наведывалась в город тоже, когда уж невтерпеж. Муж смеялся. И ждал. Когда моя эпопея закончится. Мудрый.

К зиме, я запаслась мясом, закупив его у бабы жени и тети Моти. На морозильной камере решила сэкономить и развесила мясо в ведра, под потолком. Вернее, ведра развесила, а в ведра положила замороженное в холодильнике мясо. Так меня подучили тетушки деревенские.

Зная, что на выходные ко мне в "гости" приедет муж, я решила истопить баньку и приготовить вкусную курочку, запеченную с сыром, как он любит.

Захожу я в кладовку, снимаю первое ведро, потому что знаю, что в нем должна быть курица, а ведро - шмяк, оно пустое. Мать честнаяяяя... Нет там курицы. Даже костей нет.

Надо сказать, что дом хорошо закрывается. Охраняют дом две немецкие овчарки, Грайда и Наина, которые надрессированы так, что челюстью захватывают пах вероломного чужака, и, в общем, я могла, и дверь на ночь не закрывать. Но, тем не менее, закрывала. Украсть никто не мог.

Дно ведра припорошено "мясной" мукой. Такое впечатление, что курицу просто "сточили", перетерли зубами. Это кто вообще мог сделать? Я заглянула во все ведра. Они были пусты.

Я вообще мяса не ем. И запаслась им для гостей. Которые приезжали на выходные. В баньку. Так-то я рыбой, в основном, питаюсь. И мясо висело и висело под потолком. Я и не проверяла.

Я опять к бабе Жене. Она, блять старая, опять крестится и заговорщески так, недоговаривает.

-Свят-свят. Это или ласка... или... свят-свят...

-Да, йопт, баба Женя, ну, не пугайте. Кто это? Кто это если не ласка, и как с ней справиться.

-Ну, крысы могут. Так ты же отравы, говоришь, насыпала? Да и ласка отравы боится. Свят-свят.





Толку, короче, от этих бабок никаких.



Третье событие скорее насмешило. Деревня таежка насчитывает где-то около сотни домов. Треть из которых брошены или заколочены, что тоже самое. Летом, почему-то страшновато. Та часть, которая ближе к тайге, вся пустует. И когда возвращаешься из тайги, а стараешься возвратиться же засветло, чтоб там, в тайге, навечно не остаться, но все равно, иногда темень бежит впереди тебя. И натыкаешься на эти дома заколоченные и кажется, со страху, что смотрят на тебя то ли люди, то ли фантомы, из этих окон. Заколочены крест- накрест окна-то. Страшно... страшно... что уж там. Бежишь по тропинке, головы не поднимая, только чтоб не наткнуться на чей-нибудь взгляд в одном из этих окон. На людное место выбежишь, перекрестишься, дух переведешь...

В деревне чужаки не ходят. Деревня далеко от трассы, про неё никто не знает. Вот, в сезон охоты, изредка проезжают джипы. Останавливаются, молочка испить, прикупить продуктов. Иногда и заночевать. Но это редко. А тут, повадились переодетые в баб мужики. Это как в джентльменах удач, помните? Заходили в деревню по двое-трое. Идут, сгорбившись, с палочками. Соседняя деревня, Заворки, километров шесть, колченогая бабка по холоду не дойдет.

Мне потом дед Осип сказал, что иконы ищут это. Высматривают древних бабушек, у тех всегда иконки есть старинные.

Выгоняют их быстро из деревни, собак спускают на них. Но они все равно суются. Не те, так другие.

А "выгнала" меня с деревни, "доконала вот какая история.

Утром, иду я в туалет, взяла палку, ну, на всякий случай. А то - ласки какие-то бегают и мясо моё жрут. Может, эта ласка с корову величиной? Иду с палкой, короче... Нет, это я обратно шла, да. Не туда, а обратно. Иду из туалета. С палкой. Поравнялось с банькой, и заглянула (вот спрашивается, зачем?) в окошко баньки. И вижу, сидит на лавочке, рядом с шайкой, женщина, и концы волос полощет в шайке. Я обомлела, и естественно, застыла на месте. А она подняла голову и губами шевелит, а я не слышу ведь?

Ну, думаю. Гастролерша через огороды залезла. Женщины некоторые ведь тоже на иконах помешаны. Забегаю в баньку, а там ...нет никого. Я за печку заглянула, под полок - никого. Быть такого не может. Я явно видела, сидит женщина, одета по- современному. Не голая, не в кокошнике старинном. В джинсах, в футболке. И полощет концы волос почему-то в тазике. Смотрю, а тазик сухой. Нет там воды.

-Кто здесь? Что за шутки, женщина? Если надо чего - попросите. Зачем так-то?

А сама пячусь задом к выходу. Опять бегу к бабке Жене. Рассказываю ей.

Пошли мы с ней вместе к деду Осипу. Это такой местный аксакал, мудрец по- нашему. Всё обо всем знает.

-Как ты думаешь, Осип? Это Екатерина балуется?

-Думаю, да. Рано что-то. В общем, тикать тебе надо, хозяйка.

Это он мне говорит, ага.

-Почему это?

-Не ушла ещё Катерина вглубь. Не "засосала" её земля глубоко. А дом твой аккурат на её могилке и построен. Все мы тут на костях отсроились, когда Таежку перенесли.

Могилы старые. А вот Катьку подхаранивали уже. И ещё нескольких горемык. Не даст она тебе тут жить.

-Что ж вы раньше молчали? Да и одета Катька ваша была по - современному.

-Да вы особо и не спрашивали, а мы и не высовывались. Сами не верили. А одета она может быть во все что угодно. И превращаться в кого угодно.

-Да идите вы...



Ночевать я тогда не осталась. Мужу всё рассказала. Чувствую, не верит.

-Поехали, - говорю, - проверишь. Я врать, что ли буду? Деньжищи такие угрохала, чтобы шутить вот так, да?



1 июня едем садить картошку. Разболелась у меня голова - ужас, выхожу я с огорода, села на лавочку, сижу, ноги вытянула. А холодно ещё, но картошку садить надо, а то без картошки останемся. Да и соседка померла. Земля пустовала бы. А она уже год один отдыхала, земля-то.

Сижу я так, сижу, глаза закрыла.

Открываю глаза, стоит бабушка незнакомая, не знаю такую, может с окраины, я там мало кого знаю.

Протягивает ко мне руку, над головой моей провела, улыбнулась и пошла по тропинке. А мне так легко-легко стало. Я, грешным делом, подумала - не умерла ли я, часом. Читала же, что когда человек умирает, ему так легко-легко становится.

Я кричу бабке в след - "Бабушка, как звать - то тебя, благодетельница"?

-Да Катериной всегда величат... Катериной...



Нет, пока в деревню переезжать я погожу... А так-то гусятки, цыплятки, короооооффкаааа... Ляпотааааа...







***

Вот такую историю я Пете и поведала, а заодно в её атмосферу окунулась. Обычно я его не напрягаю такими долгими разговорами, а тут, пока рассказывала, поняла, что весь вагон притих и слушает, значит, меня. Я когда закончила, парень