шла мелкая беспородная, вечно течная Жужа с кухни толстой Стэллы, и ее глаза сияли рубинами смерти.

За Васиной спиной злобный Егоров, натянув кастет, сказал: «ну чо, бля, допизделись?», и над головой его с треском разорвалась белая молния, а Башкир, рядом с ним, ничего не сказал, а только потянул носом, сплюнул, и дважды лязгнул в руках чем–то металлическим и вороненым.

И от этого лязга Осман, стоящий напротив с бокскаттером в руке, испуганно моргнул кровавой дыркой вместо глаза и попятился.

И тут, между рядами армий, гарцуя на упругом колесе, как конь, сбежавший от конокрада к хозяину, вырвался верный «Дукати» с ликующим воплем: «Вася! Я не предал! Я ничего им не сказал! Меня спиздили! Спиздили!!!»

***

Вася рывком сел на пайоле. «Зодиак» покачивало. Вася зачерпнул воды, протер лицо, шею, грудь и осмотрелся вокруг. Затем с визгом выдохнул, вытащил весло, похожее на огородную лопатку, начал лихорадочно разворачивать лодку. Осознал бессмысленность этого действия, бросил весло и встал в полный рост. Бликующая вода слепила так, что ничего не было видно уже в пятидесяти метрах.

Вася сел на банку и завыл.

***
- Хаши, - сказал Вася, глядя в сторону блистающего рассвета. - Это ты убил ее, сволочь. Ты, мразь ебаная, выстрелил ей в голову еще тогда, в своем подвале. И колдовством заморозил свою пулю в полете. Колдовством остановил время. А я, дурак, попытался расколдовать. И тогда твоя пуля полетела дальше. Тебе не пришлось в этот раз даже пошевелить пальцем. Она умерла из-за ужаса перед тобой. Я понесу свое, но ты... Я знаю, что никогда не доберусь до тебя, тварь. Если бы я только мог до тебя добраться. Твой загар был бы очень небыстрым. Но, я желаю, чтобы ты подох сегодня. И только одно желание у меня сильнее этого - чтобы ты подох вчера.

Вася лег на пайолу покачивающегося на волне «зодиака» лицом вверх, и закрыл глаза.
- Крыса, - в отчаянье спросил Вася, - Мудрая моя, облезлая, осторожная крыса. Скажи - что мне теперь делать?..

В голове было тихо и пусто. Крысы больше не было. Как и положено крысам, с обреченного корабля она убежала первой.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ, В КОТОРОЙ ВАСЯ ЕДЕТ ДОМОЙ

Егоров вылез из машины, подал руку переводчице, подождал, пока второй переводчик с корзиной и букетом вылезет со своей стороны автомобиля, и двинулся ко входу в «оспедале». Поднялся по ступеням, придержал крутящуюся дверь, подтолкнул переводчицу вперед и уместился с ней в один сегмент. Второй переводчик, учитывая свои габариты, благоразумно остался ждать своего разрешающего поворота двери снаружи.
- Ненавижу я, Светка, эти карусели. Нахуя они их делают? Со всех же сторон неудобно, согласись. Как они сюда каталки с больными протискивают?
- Они их с другого входа завозят. Сзади. Егоров, лапы с моей жопы убери и не прижимайся так.

Егоров и переводчица оказались в кондиционированной приемной госпиталя, дождались появления второго переводчика, рассыпающего за собой лепестки хризантем, и двинулись к стойке регистрации. Светка на ходу оправила узкую юбку.
- Здравствуйте, - строго сказал Егоров, облокотившись на стойку ресепшна. - Хау ду ю ду. Камон еврибади. Мы больного проведать пришли. Передачку занести. Апельсины-помидоры. Вам уже звонили сегодня насчет нас, наверное?

Светка тут же зачирикала что-то светло-кофейной регистраторше. Второй переводчик стоял монументом неизвестному солдату за спиной у Егорова. Регистраторша позыркала шустрыми черными глазами и что-то спросила у Светки. Та выслушала, и кивнула головой.
- Спрашивает - ты ему родственник? Какой степени?
- Авокатто, - надменно сказал Егоров. Регистраторша с пониманием закивала. Еще бы, адвокат - это не какой–то вам родственник. Это совсем другое дело. Это ближе любого родственника. Регистраторша тут же защелкала кнопками на клавиатуре.
- Э консильори, - добывая крупицы знания из памяти, внезапно добавил Егоров. Кофейная регистраторша перестала клацать, напряглась и тревожно оглянулась на охранника, маячившего неподалеку.
- Э-э-э... Консуленте, - легко поправила ослепительная Светка. - Егоров, не пизди лишнего, ладно? Не надо людей пугать. Давай без демонстрации знания телесериалов. - Светка призывно помахала рукой охраннику, который нерешительно двинулся навстречу, но затем остановился. Светка сама зацокала каблучками по мрамору к нему навстречу, и снова зачирикала на смешном языке, в который выродилась когда–то медная имперская латынь.

«Миланская сучка», - неприязненно подумала регистраторша, глядя на передергивающуюся на ходу Светкину юбку: «акцент, тряпки модные, ходит, как на каблуках родилась. А жопа, мама миа, какая жопа, из фитнеса не вылезает, наверное». Регистраторша непроизвольно поджала свои, тоже довольно неплохие ягодицы на сидении.
- Ио, - сказал страшноватый русский адвокат, тыча в себя толстым пальцем со сведенной татуировкой. - Авокатто. И дотторе. Для руссо маринеро. Держим в банко миллионно и плеванто на законо. Режиссенто нам нашего болящего надо повидать, понимаешь, красавица?

Регистраторша, ничего не понимая, на всякий случай, улыбнулась, затем вопросительно посмотрела на второго переводчика. Тот стоял, как вмурованный в пол. Русский авокатто что-то сказал ему на своем первобытном языке, запасной переводчик свел брови в кучу, внезапно пришел в движение, резко и собранно, как поршневая группа двигателя, и положил букет хризантем перед регистраторшей.
- Донна бела маре, кредере кантаре, - сказал русский правовед, возможно, на румынском языке. - Жалко, ненадолго заехали. Ихь бин тебе телефонирен. Номер дай. Ириска ты эдакая, шоколадная.

Регистраторша судорожно кивнула головой, изображая благодарность, и панически взглянула на охранника. Тот отчаянно разводил руками перед переводчицей, и клялся чем-то святым. Переводчица раздраженно развернулась, зацокала каблучками обратно к своему боссу. Регистраторша быстро нацарапала номер на обороте госпитальной визитки и передала русскому дотторе э авокатто. «Вот это пес», - подумала регистраторша: «Такой, если сверху его пристроить, кровать провалит. Святая богородица. Неужели, в самом деле, позвонит?»
- Егоров, он не проведет, - сказала переводчица. - Ему пост покидать нельзя. Идем сами, или надо ждать ординатора. Пятый этаж, пятая палата.
- Тут что, по одной палате на этаж? - удивился Егоров. - Нихуя себе Вася устроился за Ибрагимовы деньги...
- Тут не на всех этажах палаты. Ты пропуск получил у этой мартышки? Нет? Панятна. Синьора... - Светка опять залопотала, улыбаясь ненавистным регистраторше миланским оскалом. Регистраторша, взаимно фальшиво улыбаясь, выложила на стойку три бейджа - для синьора авокатто, его переводчика и миланской холеной сучки.
- Банджорна асталависта, все заебиста, - поблагодарил на чистом румынском языке русский адвокат, и двинулся со своей свитой к лифту.
- Ты что-нибудь понимаешь, Марио? - спросила регистраторша у охранника, глядя вслед процессии. - Русский адвокат, с румынским языком, у человека с чешским паспортом и финским лицом. Ради которого звонили из британского и албанского посольств.