для неё, было пережить эмоции, когда я проводила с ней различные экзекуции. Здесь, больше всего работал барьер общественной морали, заложенный в ней. Собственная дочь порет и унижает, человек, которого она выносила, родила на свет. Поэтому все, что я делала с ней, было намного ярче и сильнее в эмоциональном плане.

Мои отношения с Марией стали ближе. Мы часто обсуждали возможные виды воздействий и наказаний для мамы, подолгу разговаривали друг с другом, когда она звонила, чтобы вызвать маму к себе. Теперь, в знак уважения ко мне, она делала это по утрам. Я понимала, что это было необходимо, чтобы контролировать меня и мои действия, и старалась как можно ярче заявить о себе. Мне казалось, что Мария ревнует маму ко мне, потому как ее наказания стали еще сильнее, а пытки изощреннее. Это было хорошо заметно по следам, оставленным на мамином теле. Следам от бамбукового прута. С каждым разом их становилось все больше. Совместных встреч, где участвовали мы трое, у нас больше не было.