тебя!
- Вы неисправимы, - говорил ему воспитатель. - Всякий раз вы говорите этим шлюхам одно и тоже...

Лизу вывели, вернее, выволокли наружу. В тело впились холодные иглы дождя...

Ее приковали к мокрому камню, и палач достал нож.
- А ты ничего, - сказал он знакомым голосом. - Жаль портить такую шкурку... Ну ладно. Начнем.

Лиза снова закричала.

Точнее, крик сам выметнулся из нее - откуда-то из глубин тела, почуявшего близость смертной боли.

Крик нарастал, отдаваясь синюшной пеленой в глазах. Лиза таяла в этом крике, как только что таяла в любовной гонке, надрывала криком горло и всю себя - и когда крик перешел в ужасающую, немыслимую, огненно-рвущую боль, расколовшую мозг, Лиза рухнула куда-то в темный колодец, в безымянную, безмысленную глубь, чтобы спастись там от боли; но боль не отпускала ее и рвала на клочки, разбрызгивала кровавыми каплями, загоняя под дно мыслей и чувств, где не было ничего, кроме боли, и можно было только кричать, кричать, кричать...

***
- ... кричать! Хватит кричать! Хватит! Слышишь? Да заткнись уже!..

Тьма вдруг набухла и лопнула.

Перед Лизой мелькало чье-то лицо, прыгая туда-сюда, как маятник.
- О. Очнулась. С добрым утром!..

Лицо перестало прыгать. Лиза вдруг поняла, что это не оно прыгало, а просто дядька тряс ее за плечи.

Минуту или больше она смотрела на него.

«Это палач?» - думала она. - «Где-то я его видела... И почему он здесь, в моей тюрьме? Хотя все логично - палач в тюрьме... »
- ВВВВВ... вы кто? - спросила она. У нее не сразу получилось выговорить букву «в».
- Дед Пихто! - рявкнул палач знакомым голосом.

Лиза сосредоточенно переваривала услышанное.

Это, наверно, длилось так долго, что дед Пихто не выдержал:
- Ты лучше скажи, кто ты! И где живешь.
- Я? Я Пиковая Дама, - вспомнила Лиза и осеклась, потому что из деда Пихто хлынул поток ругательств.
- Так, хватит! - наконец сказал он. - Ты уже второй круг тут ездишь, и я с тобой. Троллейбус ща в депо пойдет.
- Трол... лейбус?
- Нет, авиалайнер! Все, ночуй тут, ори себе, дери горло на здоровье, а я пошел. Следующая остановка моя. Все.

Вдруг все сложилось, как пазл, в картинку.

Ряды кресел, трясучка, вздыхающие двери... Клуб, парень у входа... Джокер...
- А где Джокер?
- Вот в депо тебя выгребут отсюда, к ментам доставят, потом к мамочке, и будет там тебе и Джокер, и Шмокер, и будет щастье вам обеим... Все, я пошел.

«К мамочке?»

Мама...

О Господи.

Тролейбус остановился, двери вздохнули, и дед Пихто спустился на одну ступеньку. Потом оглянулся на Лизу.
- Ну?

Лиза честно попыталась встать, но кто-то отобрал у нее ноги, и ничего не получалось.
- Иииэх! - дед Пихто вернулся к ней, сгреб ее на руки и пошел к дверям, крикнув водителю: - Слышь, подожди! Тут у нас сложный клиент...

Лиза выехала на нем в тьму и мокрень. Дед Пихто вывалил ее, как мешок, на скамейку, и уселся рядом.
- Ну, хоть щас можешь вспомнить, где живешь?
- Третья Коммунистическая, 27, квартира 40 - вдруг выпалила Лиза, как автомат.
- Ну наконец-то. Трясли тебя, трясли в клубе - ни слова не добились, только «бе» и «мэ». Ты, чудо в перьях!... Ну как можно было так упиться?
- Упиться?
- Ну! Я сам не видел, меня уже после вызвали, когда ты там отожгла по полной. Говорят: в дребодан девочка, разделась, пляшет голая, наблевала на ковры... Работа у меня такая, видишь ли: алкашей да шириков по домам развозить. Почетный экскорт типа. Вообще я электрик, но так уж повелось. Давай, говорят, Туз, подсоби. Не в первый раз. Это кликуха у меня такая - Туз... Тряпки твои фиг знает где, одни туфли остались. Напялили на тебя мой плащ, запахнули... хотели такси вызывать - а адрес-то из тебя фиг вытащишь! Тогда пацаны сказали: вроде на троллейбусе приехала. Тащи ее туда, авось узнает, на автопилоте выскочит. Куда там! Проездила два круга, как на карусели, и я с тобой, как штык. А куда тебя девать-то? Оставить в троллейбусе - так мужики в депо тебя, голую, извини за выражение... того-этого. Ну, ща хоть адрес знаем, можно такси вызвать...

Лиза с ужасом видела, что на ней действительно чужой плащ, надетый прямо на голое тело.
- Нееет, - вдруг дернулась она.
- Что нет?
- Не могу... вот так. К маме. Голая, в этом плаще... Лучше на улице...
- Жить на улице будешь, да?
- Не. Переночую... а потом у подружки одежду...
- Ха!"На улице». Скажешь тоже... Ты догадываешься, что с тобой будет к утру? И носом шмыгаешь... Не, так не пойдет.
- И... что деееелать?... - расплылась Лиза.
- Так, а ну тихо тут! С меня хватит твоего концерта в троллейбусе.
- Концерта? А что, я... говорила что-то?
- Нет, играла на рояле! Ты что, совсем ничего не помнишь?

Лиза помотала мокрой головой.
- А... что я говорила?
- Во-первых, не говорила, а орала. На весь город. То про какие-то карты, про принца, про палача... Ревела, вот как щас, только круче. Потом вдруг заорала благим матом. Мне прям уши заложило... Так! Переночуешь у меня. Звони маме, говори, что ты у подружки.
- А... а... телефона нет... сумочка пропала...
- Ёпэрэсэтэ! На, звони с моего. Номер хоть помнишь?

Лиза кивнула и, собрав все силы, набрала маму и выкрикнула в трубку веселым, как ей казалось, голосом:
- Мамочка, это я! Ты не волнуйся, у меня просто тут телефон сел... Я у подружки переночую, ладно? Аня, ты ее не знаешь... Мы с ней тут разговорились, про время забыли... Не хочу по темноте идти, боюсь...
- Ну, даешь, - восхитился Туз. - Как надо врать, так сразу бодренькая такая, прям огурчик. Идти можешь?

Лиза не знала, как это получилось, но по дороге она вывалила ему все, включая свою Страшную Тайну. Рассказав про парня на входе, она стала оправдываться, зачем пошла в клуб, и оказалось, что оправдаться не получится, если не рассказать главного.

Туз, которого звали Димой, слушал внимательно, и от ее рассказа почему-то мрачнел. Тайна рассказалась легко, будто в Лизе наконец открылся какой-то заржавевший клапан. Она знала, что будет раскаиваться в своей болтливости, но рот ее не закрывался, поток откровений лился и лился, пока не иссяк, и Лиза не почувствовала внутри легкую, усталую пустоту.

К Диме они вошли молча. Лиза машинально расстегнула плащ - и тут же запахнула его: под ним сразу были голые сиськи.
- Да ладно, чего я там не видел, - сказал Дима, но Лиза мотала мокрой головой, пряча глаза. - Давай лучше помогу тебе вымыться. Снимай!
- Я сама. - Лиза попыталась разуться, но пол вдруг скособочился, стены поплыли вверх...
- Ага, «сама». Еще убьешься в ванной. Пошли! - он поднял всхлипывающую Лизу, стянул с нее плащ и поволок в ванную.

Никто из них не говорил ни слова. Дима молча мыл Лизу, не раздеваясь, а Лиза молча глядела в зеркале, как большой мужик моет девчонку с маленькими грудками и детской попой.

Вдруг она нагнула шею:
- Что это?
- Где?
- У меня на лице.
- На лице? Ты про татушку, что ли?
- Татушка? - Лиза скрючилась, заглядывая в зеркало, да так, что чуть не упала.

На лбу у нее красовалась татуировка - карточная пика-сердечко.
- Ээээ... Тебя в клубе так изукрасили, да? Погоди,