ее сползали черные молнии потекшей туши. Потом парикмахер взялся за ее волосы, превратив их перекисью в мокрую солому, а затем - уже краской - в выцветшую июльскую траву. Сжимая чемодан с миллионами, бледная, зеленоволосая Кики с сердечком между бровей уехала с арены на кабриолете, поданном ей как Королеве игры.

Следующим был нервный блондин по имени Лео. Ему выпало:

DISGUISED

SMACKED

GUNGED

Лео чуть не плакал. Его раздели до трусов и напялили на него цветастый сарафан с ромашками. Двое амбалов схватили его под руки, третий задрал ему юбку, спустил трусы и отвесил десять звонких затрещин, от которых бледная задница стала бордовой, как свекла. В Лео полетели комья грязи, и под улюлюканье толпы он побежал прочь, закрыв руками голову.

Следующей была толстушка, которую звали Лола. Ей выпало:

PAINTED

TICKLED

JEWELLERY

Ведущий бесновался. Лоле предложили вслепую выбрать украшение, и она выбрала рубиновое колье за двести тысяч долларов. Затем ее, розовую, как помидор, обмазали желтой, красной и голубой красками - с ног до головы, с платьем, ногами, ушами и волосами, густо-густо, так, что краска текла по ней цветными ручьями, капая на пол. Потом ее привязали к точпану, сняли с нее туфли, обнажив маленькие ступни, запачканные краской, и девица с гестаповским лицом стала щекотать ей пятки. Разноцветная Лола зашлась в нечеловеческом вое, и топчан уехал с ней и с ее садисткой прочь с арены.
Лизе было весело и жутко. Ведущий сам выбирал следующего игрока, и Лиза обмирала всякий раз, когда тот тянул - «а тепеееерррррь... »
- А тепееееррррь... мы прррриглашаааем... - он вдруг подошел к Лизе, - приглашаем очаровательную леди...

Сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди.
- ... Приглашаем очаровательную... Как ваше имя, крошка?
- Лиза...
- ... очаровательную Лизу бросить вызов Фортуне! Встречаем!

Зал грянул послушной овацией, и Лиза раскланялась, как дурочка.
- Итак, прекраснейшая Лиза ставит себя на кон, и это - поступок величайшей смелости, - кричал ведущий, повторяя эту фразу в четвертый раз. - Поддержим юную, прекрасную Лизу!... Итак... внимааааание... Гейм!

Лиза приложила карту, куда ей показали, та мигнула красным, и колеса завертелись. И в Лизе тоже вертелись холодные цветные колеса, или волчки, или черт знает что еще.

Что с ней сделают? Выкрасят ей волосы в фиолетовый? Отшлепают? Обмажут краской, как забор? Защекочут? Дадут чемодан с миллионами?

Колеса постепенно останавливались, и с ними останавливалось сердце Лизы. Еще, еще... и еще...

Стоп.

Не веря своим глазам, Лиза читала:

CHAINED

NAKED

FUCKED

Ум отказывался принимать это.
- Оооо! - причитал ведущий. - Аааа! Какой проигрыш! Прекраснейшая Лиза проиграла! Проиграла! ПРОИГРАЛА!..

Не успела она опомниться, как на руках и ногах у нее защелкнулись наручники, привязанные к длинным канатам. Они тут же натянулись, и Лиза, взвизгнув, повисла в воздухе, как живой гамак.

Это не было больно: наручники были широкие, с мягкими прокладками, и не впивались в кожу. Просто это было невыносимо страшно, потому что Лиза оказалась совсем-совсем беспомощной.
- Фортуна отвернулась от нее, дамы и господа! Это юное тело сейчас обнажится перед нами, и мы воочию увидим все его прелести - нежные соски, матовые бедра, розовый бутончик, подернутый влагой возбуждения... То, что было скрыто под бельем, откроется для вас, господа и дамы!... Бедная Лиза будет изнывать от стыда, будет корчиться под нашими взглядами, ибо она ПРОИГРАЛА!..

К Лизе подошел мужчина с большим ножом.

Горло само собой разодралось в крике... Ей тут же залепили рот липучкой, и Лиза мычала, глядя, как палач (так она думала про него) хватает ее за край платья и заносит над ней нож.

Тот, однако, не стал резать Лизу, а с треском распорол ей платье, а затем и лифчик, и трусы, и чулки, и украшения, вскрыв ее, как орех. Через секунду на ней остались только туфли и ошметки чулок под ними.

Зал неистовствовал так, что, казалось, обвалится потолок.
- Итак, мы видим это нежное, юное, чувственное, беспомощное тело... Для чего оно, дамы и господа? Для чего такое тело, как не для ЛЮБВИ?..

К Лизе подошли трое в масках. Они были одеты в трико особого фасона: из декольте между ног торчали, как пушки, розовые члены с яйцами.
- Смотрите, дамы и господа! - кричал один из них в микрофон. Это был ведущий. Непонятно, где и как он успел переодеться. - Смотрите! - орал он, тыкаясь членом в Лизу. - Я вхожу в это нежное тело! Оно абсолютно беспомощно! Оно лишено своей воли! И эта сладкая, манящая раковинка зияет прямо передо мной! Ооо, какая мягкая! Влажная и мягкая, как манго! - стонал он, насаживая Лизины бедра на свой член, горячий, как раскаленное железо. - Какая восхитительная плоть! Я пронзаю ее насквозь, я проникаю в ее тайные недра... Еще, и еще, и еще...

На глазах у всего зала он беспрепятственно ебал Лизу, обезумевшую от стыда, а его помощники припали к ее грудям и лизали ей соски, набухшие, как миндаль.

Тысячи взглядов жгли ей тело, и оно плавилось от наготы - голое, распяленное тело, которое уже было не телом, а плотью для чужих членов и языков.

Ведущий обкончал ее, не переставая описывать свои ощущения, его сменил другой член, потом третий... Члены скользили в Лизе, как поршни, соски полыхали от лижущих языков, и все нервы опаленного тела искрили, как провода. Невыносимая похоть жгла ее сразу со всех сторон, и Лиза чувствовала, что вот-вот, вот-вот члены, языки и взгляды вскипят в ней, и что-то лопнет, сгорит, взорвется, и будет замыкание и гибель, и тогда...

***
- ... следующая остановка - мясокомбинат!

Лиза пялилась в трясущийся полумрак - долго, до боли в глазах, пока не поняла, что она снова в своей камере.

Перед ней расплывался знакомый черно-красный силуэт.
- Ничего. Бывает. Зато у тебя еще целых два гейма, - говорил ей Джокер.
- А... а...
- Забудь ту игру. Тебя ждет новая. Выбирай карту.

Джокер наклонил трехрогую голову.

Лиза крикнула ему:
- Не хочу! Не хочу этих твоих игр!
- Не хочешь - не надо, - ухмыльнулся Джокер. - Но карта все равно твоя. Бери! Зачем мне то, что принадлежит тебе?

Лиза нерешительно сняла карту со среднего рога.
- Семерка. Великолепно...

Вдруг Лиза вскочила.
- Выпусти! Не хочу! Выпусти!..
- Как скажете, Пиковая Дама, - ухмыльнулся Джокер.

Двери со вздохом раскрылись, и Лиза выскочила наружу, в мокрый мрак без верха и низа.

Двери с Джокером тут же канули в никуда. Она была одна.

Лиза осознала это вместе с мокрым холодом, облепившим тело. В темноте горел тусклый фонарь. Под ним была скамейка, бурая, полусгнившая, вся в каплях ледяной испарины. Рядом - заплеванная урна.

Вспомнив, что ее рука до сих пор сжимает карту, Лиза швырнула ее в урну. Карта полыхнула красным огоньком.

Со всех сторон давила глухая тишина. Лизе вдруг стало внутри так же мокро и холодно, как снаружи, и она разревелась, упав на скамейку.

Она была одна в пустом, зябком мире. Не было дорог, не было людей, вещей, тепла, надежды, смысла - не было ничего, во всем