– Тот кто держит не участвует, а тот кто вытянет короткую – ныряет.

Короткая в тот раз выпадает вечно невезучему кудрявому молчуну Лешему.

Леший медленно, плюясь, раздевается. На нем выцветшие на сергелийском солнце и протравленные химотходами Чирчика плавки.

Леший ныряет в самую гущу парящей маслянистым маревом пальмоподобной бескрайней анашовой плантации.

Потом он как очумелый начинает носится по диагонали всего поля, враз взмокнув от жары.

С еще большим рвением за ним летит мой пудель Борька, стараясь на бегу тяпнуть Лешего за сандалии, и повалить на землю как нарушителя государственной границы.

Мы в это время, как истинные тимирязевцы, собираем самые крупные вызревшие ароматно-маслянные анашевые головняки и дрова для ритуального костра.



Когда окончательно убитые солнцем и марихуанной одурью Леший и Борька приползают назад высунув языки, начинается вторая стадия ритуала – целебное растирание.

Вытянувший черный жребий Леший, теперь трет себя со всех сторон ладонями, как чесоточный.

Со стороны похоже, будто в Лешего вселился шайтан. Постепенно, под его ногтями и на ладонях начинает собираться черный пластилин. Это - ручник.

Ручник, микстуру из анашевого цимуса и эпидермиса Лешего, мы аккуратно собираем в фольгу. Для просушки.

Альба, вытащив из-за Аполинарии Прохоровны Никифоровой, 1902-1968, умыкнутую мною из дома бутылку рафинированного салатного масла, добавив в анашу сахару, готовит нам вкусную хрустящую жареху.

Коварство жарехи Альбы в том, что она никогда не торкает сразу. Пройдет два-три часа и пара чашек горячего чая и вот когда вы уже практически забыли, что приняли это опасное средство, она обрушится на вас бетонной плитой психоделического кошмара.

Приняв по олимпийскому веслу этой магической жарехи, и курнув сверху мертвой кожи лешего, мы как оглушенные космонавты-подводники выгребаем на дискотеку в седьмую школу. Там мы почти полноправные хозяева.

Хотя есть еще банда корейца Чеснока, но им не до попсовой дерготни, они больше сейчас по дачам в Старых Сергелях работают, по-взрослому.

Пока все дерганно извиваются в цветомузыкальном кошмаре, я забиваюсь с Надюхой в самый угол спортзала. На длинной скамейке для гимнастов со здоровым духом в здоровом теле, я просовываю ладонь ей запазуху и нащупываю малюсенькую сиську. Она придавливает мою руку к груди и парализует все мои дальнейшие поползновения.

Ну и пусть - мне и так хорошо.

***

Стучу в знакомую дерматиновую дверь квартиры Димона минут уже, наверное, пять.

Наконец кто-то вяло спрашивает не открывая двери:

- Кто? Кто там?

По голосу это старшая сестра Димона – Любка.

-Люба, а как жизнь? А Диму можно? Димоня дома?

Из-за двери слышен странный звук, вроде всхлипа. Бухают они там что-ли с утра или того хуже, ябутся?

- Диму говорю можно, Любань?

Дверь с легким скрипом приоткрывается, и я вижу Любкину голову. Хотя она и раньше не было моделью, сейчас подурнела еще сильнее– распухла как-то вся. Разрыхлела. Наверное до сих пор не замужем, растрепа.

Любка плачет.

- Ты что совсем ничего не знаешь? Или опять издеваешься надо мной?

- Люб, я только-только с приисков кукурузных, вот те крест – ни ухом, ни носом!

- Дима умер.. Умер! Понимаешь? У-м-е-р! Нет больше Димы!

Теперь уходи пожалуйста. Я вас всех видеть больше не могу!

Не дожидаясь начавшего булькать у меня в горле ответа, Любка захлопывает дверь, оставив меня на лестнице. Наедине с мертвым Димоном.

Херня какая-то. Умер? Почему умер? От чего? На хрена умер?


***



-Мам, а как же это, Димон-то умер что-ль?

- А ты, что, ничего не знаешь еще?

Умер твой Димон.

Да.

Уж с полгода как. Вместе с кореейцем Игорем.

В Сергели-два их нашли.

Распухли все.. почернели...

В закрытых гробах хоронили, по-быстрому, почти бегом, летом дело-то было, жара... вонища…

Маму Димкину так в больнице и оставили – с опознания в реанимацию попала.Сердце.

- А как же это? Что же? Что стряслось то? Авария?

- Авария, ага! Героин называется авария в башках ваших березовых.

Говорят, больше чем надо укололи – вот и... сразу оба...

А еще через полгода и Максимку в запаянном гробу на Сергелийское кладбище отнесли.

Вот так то.

Такой умненький, вежливый мальчик рос..

Тебя, прости господи, тоже бы на этот героин потянуло, знаю, так бога и благодарю, что в тюрьму тогда вовремя посадили! Жизнь, наверное, тебе спасли.Слава тебе, Господи!

Альбертик- то твой, и Лешка-Леший живые – но тоже сидят ведь, охломоны.

Где-то около Карши, в Кашкадарье сидят, тетя Гала говорила. Вот так-то вот! Гоп-компашка ваша! Все шуточки вам, раздолбаям. Хиханьки-хаханьки. Жизнь – шутка, любовь – шутка, уважение окружающих шутка. Украл, выпил – в тюрьму или прямо на Сергелийское.



***



Узнав от вездесущей тети Галы, местного информационного агентства, что наши феи-близняшки Наташа и Надюха подались «торговать собой на панели» в Россию, я понимаю, что в Сергелях мне сегодня больше нечего делать – все те мои друзья, кто не умер от передоза, или сидят тюрьме, или торгуют собой на панели в России.

Почему-то вдруг вспомнил их всех разом в белых рубашках, пионерских галстуках, шурующих в седьмую школу мимо остановки, где изгоем, с книжкой «Остров сокровищ» притулился в ожидании сорокового и я.

Стало больно от того, что все в жизни оказалось иначе, чем нам думалось тогда.

Вместе с Димоном, Игорем и Максом отнесли на сергелийское кладбище и кусочек меня.

Считается, что проигранная Россией Холодная война обошлась почти без жертв. Никто упрямо не хочит считать меня и мое почти стертое напрочь последнее счастливое советское поколение.

Закурив предпоследнюю в пачке сигарету и сплюнув под ноги, я поплелся на ту же самое остановку автобуса номер сорок.

Куда бы двинуть теперь?

***

Афганский альбом. Тохир Элдашев и Джума Наманганец.

Кто знает Афган лучше, чем Джума Наманганец? Почти два года бросков с парашютом и пыльных маршей в охранении советских конвоев. Войска Дяди Васи. Джума такой же вэдэвэшник, как и ребятня готовая начистить узбекам морду во время ежегодных торжеств второго августа.

Он дембельнулся из советской армии в 1989 году. Выполнил интернациональный долг.

Между тем по Узбекистану вдарили веселые девяностые. Только в отличиии от метрополии, здесь вдобавок к бандам возникшим на крышевании кооперативов добавился политизированный ислам. Стратегическое расположение Узбекистана, афганская граница и полное коллапс контроля со стороны Москвы, сделал эту землю обетованной для деятельности саудовских, иранских, пакистанских, турецких, ну и, разумеется, американских спецслужб.

Подавшийся было в правильный криминал - с наманганской бандой кореейца Кима, Джума пересекается со старым сослуживцем - Тохиром Юлдашевым.

Тоху теперь трудно узнать - чалма, борода - выглядит как тот самый “дух”, что они гоняли под Баграмом еще вчера.

Так над Бригадой узбекского Саши