хотя известно же, что женщине невозможно угодить, поэтому у мужчин типа Александра в ходу такой принцип: дать жене всё необходимое, лишнее она возьмёт сама, на стороне. Анатолий же не давал своей жене ничего, всё равно сама возьмёт, что ей надо, зато налево пойти у неё времени не останется. Поэтому любила ли жена Анатолия сказать трудно. Если судить по его внешнему виду, то да. Ибо выглядел он, благодаря её стараниям, в общем-то, неплохо, почищенный, поглаженный и подштопанный. Но, если судить по тем словам, с которыми она встречала его с получкой, то вряд ли. И вообще, мне думается, что главная мужская удача состоит в том, что нас любят женщины достойные гораздо лучшей доли. Неплохо было бы нам, мужикам, об этом помнить всегда.
Выходные дни у наших героев тоже проходили по-разному. Анатолий, если не требовала производственная необходимость его присутствия на рабочем месте, с утра пораньше одевался и, виновато глядя себе под ноги, говорил жене, с утра пораньше же занятой стиркою:
- Я к мужикам. На минутку, дело есть на мильён. Жена, горько вздыхая, вытирала пот со лба и говорила:
- Хоть бы мусор вынес.
- Потом, – слышалось уже из-за двери.
Возвращался Анатолий на своих ногах в случае, если попадал в (см. выше), в других случаях его приносили домой более крепкие к алкоголю собутыльники, помогали жене уложить его на диван и удалялись. Когда жена стаскивала с него ботинки, он на некоторое время приходил в себя и, не имея сил, чтоб что-нибудь сказать в своё оправдание, виновато молчал. Эта вечная виноватость происходила от того, что ему ни на секунду не удавалось забыть о том, кто он есть на самом деле. А чтоб это не удалось наверняка, окружающие прилагали немало сил и слов. Дрянь, алкаш, опойка, люпмен, скотина, урод и «…как только таких земля носит…» слышал Анатолий в свой адрес и виновато молчал, потому что нечего ему было возразить. Даже друг детства, давая ему в долг на маленькую, и тот не мог удержаться от нравоучения:
- Не умеешь пить, так не пей! – говорил он.
Ещё ниже опускал голову Анатолий и молчал ещё виноватей. О, если бы знали вы, малопьющие и совсем непьющие, какая это горькая и постыдная судьба – быть Алкоголиком.
О, совсем не то быть Альпинистом!
В свои выходные Александр ездил в клуб для встречи с друзьями, туристами-альпинистами. Там, в клубе они для начала садились в круг, брались за руки и, плавно раскачиваясь, а также, томно закатив глаза, с чувством пели о том «как здорово, что все мы ведь сегодня собрались». Здесь. После же занимались текущими делами, а именно, кто чем. Изучали, теоретически, новые методы восхождения, гадали где лучше их проверить практически. Вспоминали прошлые походы и мечтали о новых. Рассказывали восхищённым чайникам1 всякие курьёзные истории, случавшиеся в горах, рассказывали им же о встречах с медведями и тиграми, со знанием дела описывали внешний вид и повадки снежного человека, показывали фотоснимки, на которых были запечатлены какие-то разводы и пятна, утверждая, что это НЛО.
После все садились пить чай с баранками и слушать как Александр под дребезжащий аккомпанемент, разрисованной автографами и названиями всяких мест, раздолбанной семиструнки, переделанной в шестиструнку, поёт свои стишки, напечатанные в заводской малотиражке. За гонорарий.
Вскоре приходило время снова взяться за руки и, закатив глаза, проникновенно спеть про милую мою, солнышко лесное, после чего Александр со всеми прощался и ехал домой, где целовал жену в щёчку и ложился спать. И снились ему снежные вершины, каменистые тропы, загорелые женщины, а также огромная гитара без струн, плывущая по воде.
В это время Анатолию, если он тоже спал, а не страдал от похмельной бессонницы – предвестницы delirium tremens, снились черти и гробы.2
Натурально, что и отпускная пора наших героев проходила совершенно по-разному. В последний рабочий день Александр приходил на работу с маленьким тортиком и в обеденный перерыв весь отдел садился пить чай. Александр стоя читал свои последние стишки напечатанные в заводской малотиражке, как вы сами понимаете за гонорарий, садился и в пол-уха, улыбаясь как никелированный чайник, начищенный коллегой Надечкой, втайне в него влюблённой и втайне же мечтавшей о горах и об одном его, Александра благосклонном взгляде, слушал поздравления и полушутливые напутствия. В пол-уха – потому что душой он уже давно был не здесь, а там, где он завтра будет и телом.
В этот день начальник, в лице главного конструктора, отпускал Александра с работы пораньше. И уходил Александр, рассеяно попрощавшись с сослуживцами, в свой неведомый и непонятный блистающий мир. И тихо вздыхала коллега Надечка, принимаясь за работу – конструирование подъёмного устройства.1
Придя домой, Александр подхватывал давно уже собранный рюкзак, присаживался на дорожку, целовал на посошок жену в щёчку и устремлялся на вокзал, где его ждали друзья, такие же туристы-альпинисты.
Последний рабочий день Анатолия проходил точно так же, как и все остальные рабочие дни в году. Лишь в конце смены умытый и переодетый Анатолий получал отпускные и приглашал всю свою бригаду это дело отметить. Бригада охотно соглашалась и, прихватив с собой мастера, до кучи, направлялась в ближайшее заведение, торгующее на вынос, под названием «Дары природы». В «Дарах природы» Анатолий покупал водки на всех и пива на запивку, мастеру же отдельно брался розовый портвейн и «Углическая». На закуску покупалась килька пряного посола по пятнадцать пфеннингов кило и пара четвертинок чёрного. Затем весёлою толпой они шли за гаражи, к которым с тыла примыкало старое еврейское кладбище, место хоть и знакомое ментам, однако, неохотно ими посещаемое по не вполне понятной причине. За что и пользовалось популярностью у окрестных пьянчуг. Здесь раскупоривалась водка и пиво, раскладывалась закуска, звенели стаканы и произносились глупые и неприличные тосты. Вскоре становилось шумно и угарно. Мастер, со стаканом наперевес, горячо втолковывал Анатолию:
- Ты эт’ не смотри, что я с тобой тут пью, на работе – эт’ одно, а на воле совсем другое! Понял?
- Понял, – отвечал Анатолий и предлагал сгонять за добавкой...
И вот, в то время когда Александр «…надеясь только на крепость рук, на руки друга и вбитый крюк…» штурмовал очередную вершину, молясь чтобы не подвела страховка; Анатолий, очнувшись среди покосившихся надгробий, окоченевший и с больною головой, надеялся только на то, что не всё он успел пропить и молился, чтобы простила его жена и пустила домой, ежели, паче чаяния, выяснится, что он пропился-таки, дотла.
Наш ничтожный ум не в состоянии понять Высший Промысел и ответить на вопрос: зачем судьбы этих двух совершенно разных людей шли долгое время параллельно и в один несчастный день пересеклись в больничной палате? Впрочем, если бы даже на нас упал с неба ответ на этот вопрос, мы бы оказались не в состоянии его вместить.
А произошло вот что. В тот самый момент, когда по причине недостаточно проверенной страховки, а такое, хоть и редко, но случается, даже и с профессионалами, Александр, вместо того,