Капец!..

Громоподобное гоготание Жени и заливистый, пронзительный хохот Димы смешались вместе. Парни так заразительно смеялись, что я еле себя сдержала, чтоб самой не заржать. Наконец, медбратья вволю нахохотались.

– Ох, – сказал Дима каким-то романтичным голосом, – Дни, ко?да Ирка с Сашкой просят меня посидеть с Лилькой, для меня праздники просто!

– Шо, так малых любишь? – спросил ехидно Женя.

– О-о, я их просто обожаю, так бы и съел, – ответил с нотками нежности в голосе Дима. Вдруг он вздохнул с досадой.

– Блин, чё я тормознул? Надо было в педиатрию идти!

– Ну ничё, возьмёшь вторую вышку, – успокоил его Женя.

Голоса медбратьев потихоньку утихли. Моя прооперированная нога вдруг напомнила о себе. Мой взгляд пал на часы. Было уже время обеда, а мне как раз сильно хотелось есть, аж в животе бурлило. Я хотела вызвать дежурного медбрата, но не успела, так как в палате появился Дима, толкая перед собой тележку с моим обедом.

Медбрат помог мне усесться на кровати и поставил передо мной на специальную подставку поднос с едой. Я думала, что он уйдёт, но парень сидел рядом, наблюдая, как я ем. Мы беззаботно точили лясы с ним обо всём на свете. У меня не выходил с головы его рассказ про его пятимесячную племянницу. Как же хотелось оказаться на месте этой малявки!

Странно, но как только Дима сел на кровать рядом со мной, нога мигом болеть перестала. Я понимала, что он не может сидеть со мной вечно, и попросила у него обезболивающее. Дима дал мне нужную таблетку. Дождавшись, когда я выпью лекарство и положу голову на подушку, парень заботливо укрыл меня одеялом.

– Всё, баю-бай, – прошептал он ласково.

Оказалось, обезболивающее обладало высоким снотворным эффектом. Я мигом заснула.

Проснувшись, я сразу поняла, что в комнате находится ещё кто-то, кроме меня. Я осторожно приоткрыла один глаз и увидела Диму. Медбрат стоял ко мне спиной, слегка опустив голову книзу, как будто что-то читал. Я присмотрелась – и у меня ёкнуло сердце. Дима держал в руках мой блокнотик!

Я вспомнила, что в спешке забыла спрятать блокнотик в тумбочку. Предпринимать что-то было слишком поздно. Сердце бешено колотилось, лицо горело краской. Но в то же время было другое чувство. Почему-то хотелось, чтобы Дима прочитал то, что я успела написать. Уж больно интересно было посмотреть на его реакцию.

К моему удивлению, парень увлёкся чтением. Я пыталась не шевелиться, чтобы не спугнуть его. Но я не могла долго лежать в одной позе, так как нога в гипсе сильно начала болеть. Чуть только я начала ворочаться, Дима закрыл блокнот и повернулся ко мне.

– Солнце, шо болит? – заботливо спросил он меня.

Я еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться, потому что его лицо было краснее свёклы.

– Щас, зай, подожжи, я за лекарствами сгоняю, – сказал Дима и выбежал из палаты.

Остаток дня медбрат улыбался мне какой-то непонятной улыбкой, хотя мы оба старательно делали вид, что ничего не случилось.

Самыми скучными днями в больнице были выходные. Я тоскливо прикидывала себе, как могла бы их провести в клубе на дискотеке, если бы не была прикована к больничной кровати. Единственным утешением было то, что в это воскресенье дежурным медбратом был Дима.

Парень зашёл ко мне в палату и бойко выпалил своим громким баритоном, улыбаясь во весь рот своей ослепительной улыбкой:

– Ну шо, Катерина Михайловна, доброе утречко! Пришёл Вас помыть немножко.

Я удивилась. Мы же с самого начала на «ты» были.

– А... А чего вдруг по имени-отчеству, да ещё на «вы»? – спросила я несмело, – Ваша больница меня так состарила?

Димка хитро поднял свои мохнатые брови.

– Хорошо, – хихикнул он, – Не нравится по имени-отчеству, значит буду называть Катюшенька, как масенькую лялечку.

Хитрый тон парня не оставлял сомнений, что он что-то задумал, но я решила его не спрашивать.

– Щас дядя Дима хорошенечко Катюшеньку помоет, – медовым голосом пропел Дима, откинув моё одеяло.

Я густо покраснела. Ладно, медсестра, но чтобы медбрат меня мыл? Это уже слишком.

Дима принялся раздевать меня, но я опираться не стала. Так и лежала с красным, как варёный рак, лицом.

– Ой, как мы покраснели, – захихикал Димка.

Его шершавые руки коснулись моих трусов. Я не выдержала и начала брыкаться.

– Ч, ч, не вырывайся, не вырывайся, – Дима успокаивающе потрепал меня рукой по ноге, – Шо ты думаешь, дядя Дима никогда голеньких девочек не видел?

Наконец, он раздел меня догола. Боже мой, я думала, я сгорю со стыда. И что на пацана нашло?

– О так, – улыбнулся медбрат, – Щас я приду.

Дима вышел из палаты, забрав с собой всю мою одежду. Я уже догадалась, что он решил со мной поиграть в какую-то идиотскую игру.

Дима вернулся в палату с намыленной тряпочкой в руках.

– Хто это у нас тут голенький лежит? – засюсюкал он, – Катюшенька маленькая? Давай, кицюнь, на пузик свой переворачуйся.

Я нехотя перевернулась на живот и почувствовала, как медбрат начал тереть мне спину своей тряпкой.

– Теперь давай на спинку – раз! – весело скомандовал мне Дима. Я ещё больше застеснялась. Выставлять перед ним свои, пардон, голые груди? Лучше бы мне сквозь землю провалиться, честное слово.

– Быстренько! – повысил голос Дима. Я нехотя перевернулась на спину, прикрывая...мм, верхние части тела руками.

– Ну чего, чего мы прикрываемся? – заворковал Дима, мягко разнимая мне руки, – Дядя Дима ж должен тебе грудки помыть. А шо ж ты хотела?

Он принялся вовсю шуровать тряпкой по моим рукам, потом плавно перешёл к грудям. Затем тряпка спустилась мне на живот.

– Сначала ручки, потом грудки, – сладким голоском приговаривал Дима, – Теперь животичек.

Чувствуя, как его тряпка спустилась пониже и принялась протирать лобок, я сходила с ума от смущения.

– Кожа такая нежненькая, – пропел Димка, – Такая гладюсенькая! Эх, такое ощущение, будто я щас грудного малыша мою.

Парень принялся щекотно протирать меня тряпкой между ног.

– Ой ти божечки, – неожиданно с улыбкой воскликнул Дима, – Это ж Катюшенькина маленькая пиписечка! Щас мы тебе её помоем, со всех сторон.

Я понимала, что парень специально дразнит меня. Тщательно вымыв мои половые губки, он задрал мне ноги и начал тереть между ягодиц.

– Теперь попочку помоем, – продолжал ласково щебетать Дима.

Внезапно я почувствовала, что тряпка скользнула мне в попу, и скривилась.

– Ну-ну, потерпи, моя хорошая, – сказал мне ласково Дима, – Дяде Диме нужно хорошо тебе попку помыть.

Следующие несколько минут медбрат молча протирал меня другой мокрой тряпкой, чтобы смыть мыло.

– Какие мы нежнульки, – улыбался он, – Ну совсем как ребёнок!

Вынужденная терпеть, как Дима бесцеремонно трогает меня, где ему вздумается, я сходила с ума от смущения. Разумеется, меня прикалывала игра в ребёнка, но Димкино рвение меня немножко шокировало.

– Чего мы покраснели, как помидорка? – засмеялся парень, – Не надо стесняться!

Дима взял в руки и начал с улыбкой разглядывать маленькую розовую футболочку с голубенькими зайчиками. Я удивилась, где он такую достал, потому