разница, - фыркает Ковалев.

И когда Артур напрочь отказался от памперсов, я сдалась. Вратарь приходил три раза в день. Менял белье, подкладывал утку. Разминал затекшие мышцы, обмывал потное тело, делал массаж. Что там случилось в голове у мужа, я не знаю. Трогать себя он мне запрещал. Смешно, ей-Богу. Что бы он сделал? Но, взглянув в его горящие злостью глаза, всегда отходила.

А Ковалев... Я была благодарна своему случайному любовнику за то, что он ни разу не напомнил о моей слабости.
- Марина, - непонятные нотки в голосе Артура заставляют меня замереть на кухне.

Он уже вовсю шевелит и руками и ногами, даже пытается приподняться на постели. Но сил не хватает и с громкими матами он всегда падает обратно.

Захожу в комнату, вытирая руки полотенцем:
- Что?

Смотрит на меня, не мигая. Я так отвыкла от того, что плещется сейчас в серых океанах. В последнее время они бурлили лишь злостью, да ненавистью. А теперь... теперь там то, что двенадцать лет назад выстрелило в меня в упор: ласка и бесконечная нежность.
- Поцелуй меня, пожалуйста.

К горлу подкатывают слезы. Такая простая просьба, но от нее хочется кричать. Я скрутила себя в узел, отложив все на потом. На тогда, когда это сильное тело сможет встать. Вот и нацелуемся. Отдам дочку Ковалевым, отправлю Артема в спортивный лагерь. Сниму халат, и не буду одеваться трое суток, как минимум.
- Марина...

Проглатываю его последние слова своими губами. Поцелуй такой сладкий и напоминает наш первый, в кинотеатре. Я успела забыть, какие у мужа мягкие губы. Как ловко он умеет пользоваться языком, доводя меня до исступления.

Останавливает своей ладонью мою руку, что поглаживает его по груди. Чуть отстраняется, заставив разочарованно вздохнуть. Мне мало, хочу еще.
- Проверь, - шепчет прямо в губы.

Вопросительно поднимаю брови. Что проверить?
- Ну... - на лице Артура появляется легкая гримаса раздражения моей непонятливостью, - мне самому трудно.

Все так же не соображаю, к чему он ведет.
- Да можешь ты проверить: живой я там или нет? Ничего не чувствую.

Ой, кажется, я понимаю, чего он хочет. Откидываю покрывало, осторожно оттягиваю резинку трусов. Артур помогает, приподнимая бедра на постели. По его лицу проходит болезненная судорога. Замираю от страха, но он шепчет:
- Давай.

И я даю. Заглатываю до основания мягкий член без малейшего намека на эрекцию. Через несколько минут муж откидывает мою голову.

В раздражении бьет кулаком по постели:
- Блядь!
Дышит сквозь стиснутые зубы.
- Убирайся к черту, - приказывает мне.

Поднимаю взгляд и вижу, как его глаза опять наливаются злобой. Из глубин истерзанного тела поднимается такая знакомая ненависть. Не позволю! Все, я устала от твоей ярости.

Опять припадаю к его губам. Корсет не позволяет ему дернуть головой, а ударить меня Артур не сможет никогда. Вдоволь наигравшись с его языком и дождавшись тихого стона, шепчу:
- Расслабься. Забудь обо всем, я помогу.

С удовольствие вижу, как разжимаются кулаки, а на лице вместо злости появляется истома. Я знаю каждый миллиметр его тела. Знаю, как чувствительны коричневые точки сосков. Вот и сейчас тщательно вылизываю каждый, чуть прикусывая. Артур пытается приподняться, но я останавливаю его, слегка нажимая рукой на грудь. Не хватало только вспышки боли, пронзающей, словно стрела. Он сдается и замирает, отдавшись забытым ощущениям.

Зацеловываю каждый сантиметр, прихватываю кожу губами, пока не дохожу до его слабого места - низа живота. Здесь я особо беспощадна и меняю тактику. То вылизываю, как кошка, то бью языком короткими ударами. Артур стонет уже вовсю, комкает пальцами простынь, а по его телу проходят волны наслаждения. Они дарят мне радость и азарт. Я буду не я, если мой муж сегодня не кончит.

Нам никто не должен помешать. Дочь спит, сын в школе. У меня масса времени, родной.

Оставив в покое верх, перехожу к низу. Чувствую, как Артур замирает в ожидании, как его пальцы опять сжимаются в кулаки. Он боится, а вот я - нет. Уверена в себе на все сто процентов, это - моя Игра и я не имею права проиграть. Слышишь, форвард?

Балуюсь с мошонкой, изредка проводя языком по члену. Муж начинает материться сквозь зубы и это заставляет меня улыбнуться. Значит, действует. Он всегда любил крепкие словечки, когда зашкаливало возбуждение. За собственными чувствами едва не пропускаю то, ради чего все это.

Открыв глаза, я вижу, как он стоит. Как солдат в строю. Мягкая красная головка призывно блестит смазкой. Завораживающее зрелище. Облизываю ее языком по кругу, заставляя Артура вздрогнуть. Стоит многих усилий успокоить его подающиеся ко мне бедра. Я все сделаю сама. Оттягиваю кожу, обнажая головку полностью, и беру в рот миллиметр за миллиметром. Наращиваю темп постепенно, чувствуя, как наружу вырывается экстаз. Я сама возбуждена до предела, до последней точки. Сегодня его день, а о себе я могу позаботиться позже. Но я забываю, что... это же Артур. Он останавливает меня, вплетя пальцы в волосы.
- Садись сверху.

Мотаю головой:
- Тебе будет больно.
- Потерплю.

Раздумываю несколько мгновений. Заманчивое предложение, но...
- В следующий раз.

Возвращаюсь обратно. Еще несколько движений и я слышу:
- Бля-я-я-дь!

Тугая струя выплескивает мне прямо в горло. Удерживаю его бьющееся в оргазме тело, и всю страсть он выкидывает в крик. Наслаждаюсь этими звуками. Я выиграла, отыгралась, обыграла лед. Своего соперника, извечного противника...
- Елки зеленые, - слышу от входа.

Ковалев. Про него-то я и забыла. Я же дала ему ключ. Оборачиваюсь назад. Представляю, какой у меня видок. Глаза горят, волосы растрепаны, губы измазаны. Вратарь отшатывается в прихожую.

Вытираю ладонью рот, натягиваю на мужа трусы, накрываю покрывалом. Улыбается и тянется ко мне губами, но я просто целую его в лоб. Отдыхай, родной.

Выхожу в прихожую, где Ковалев стоит, прислонившись к стене. Надо бы как-то начать разговор.
- Коля...
- Маруська, - он хватает меня за плечи, - ты такая молодец. Ты не знаешь, как он мучился. А сейчас все будет хорошо. Просто отлично.

Радостную речь вратаря останавливает непонятный звук. Как будто что-то откуда-то упало. Мы замираем, переглядываясь в недоумении. Срываемся с места, когда слышим крик Артура.

Он лежит на полу. Сам скатился с дивана, перевернулся на живот и сейчас пытается ползти. Я бросаюсь к нему, но Ковалев останавливает меня за плечо.
- Давай, форвард! Вперед! - в голосе слышатся приказные нотки.

Смотрю на вратаря яростным взглядом, но он только крепче сжимает пальцы на моем плече. Почти до боли. И уже я сначала шепчу, а потом вскрикиваю:
- Давай, родной. Еще немного. Хотя бы сантиметр.

По красному лицу Артура скатываются крупные градины пота. Ослабевшие мышцы рук пытаются подтянуть тело. Дочь проснулась и встала в кроватке, цепко держась за прутья. Она смотрит на отца удивленными глазенками, раскрывает рот и оглашает комнату громким криком.
- Все! - муж бессильно падает на пол, раскинув руки.

Я хватаю дочь, она тут же замолкает, хлопая ресницами. Ковалев