Сказка «Горькая вода»
Это первая сказка из услышанных, и собранных в цикл "Солдатская доля".
Жил да был солдат. Обычный солдат, каких на Руси-матушке пропасть, считай да не сбивайся. С ленцой да хитрецой, да в басе с хрипотцой.
Все что было в запасе у него, так это- сапоги-чернозеркало в голенище пара ложек, и ремень- пузоутяган на нем острый ножик.
Боле, пожалуй, ничего у него не было. Ну еще рубаха- чистоха, да крест на груди.
Долго после службы солдат не мыкался, к родне возвращаться не стал, обзавелся уголком, стал жить поживать да добра наживать.
Девушку себе нашел, маленькую да ладненькую. Работящую да веселую. Крепко полюбил ее солдат, да как не полюбить такую, коль в горе радует, а в труде помогает. Много горюшка похлебали они солдатскими ложками, много повидали несправедливости, да все
перемололося в мучицу хлебную. Зима да лето, годок и прошел...Так, почитай, пятнадцать годков да пролетело. Счастлив солдатик,дом полна чаша стал, живет да радуется. Чуть куда на ярмарку поедет, так супружнице своей гостинчик везет- платочек иль манисту какую. А та и рада- радеханька, глазки блестят. Так и жили, уж волосок серебром заблестел.
Детушек пора на старость да на пожилое утешение, чтоб внуков понянькать.
Пришлось на ту пору лиху на Русь найти. Не тому лиху, что раскосо да с саблей острой, да ногами кривыми. А тому лиху, имя которому- смута горькая. Некому на Руси-матушке отвадить лихо это неминучее. Никто не поднимает головы своей непутевой, поди
знают, что не удержать голову эту тому, кто шибко умным себя считает. Урвать кусок всяк норовит у ближнего, да пожирнее.
Вот и задумался солдат, задним умом крепок, что не к добру время пришло. Почуял носом, как волк, как тертый да битый по жизни,что на службе царевой посытнее будет. Решил опять в войско наниматься. А что солдату собираться? Только подпоясаться.
Вот и задумал,как со службы придет,-так детушек и заведет. Всего то и думал, что год -два горе не беда.
Встал под ружье,за орденами да медальками не гнался. Чего ему, горемычному, вперед в герои то рваться, коль есть к кому возвращаться?
Жена хозяйство ведет, а он копейку в дом несет. А силы в нем, двужильном, было- не согнешь. Везде поспевал. И в работу, и в учебу, да и еще родным хватало помочь.
Так бы все справно да ладно. Но вот случилась беда.
Кричи да спрашивай, никто и не скажет как уж так получилось. Кто позавидовал, кто сглазил, а может кто и извести решил, -то нам не ведомо.
Так уж заведено, что сильный да добрый- доверчив, что дитя малое. Всяк его обьегорить норовит,да посмеяться за спиной втихомолку.
Вот,мол,дурак да простак...Ох,как мы его сиволапого...Потешаются.А ему то что? Горевать незачем да не об чем.
Ему,дураку,Бог дает еще больше...Живет нетаясь,боятся никого не боится.Силушкой богат,да разумом слабоват.
Так и подкралось лихо к дому солдатову.Пока он под ружьем государевым скатку да ранец таскал, пришел гулеван к жене его.
Сладкие сальности говорить, да речи скользкие вести. Баба оно што? Известное дело, сладким местом думает.
Скурвилась, конечно, протаскалась по местам темным с полюбовником, по норам змеиным да будкам сучьим.
А солдату ни-ни. Молчит. Как выжидает чего,живет. Затаилась,семя блядское,и думы свои думает. Как солдата извести,чтоб с гулеваном этим остаться. Как поплодить последышей гулеванских, а хлебом солдатским бока наедать.
Как не было человека прежнего. Где та маленькая да заводная, душевная да работящая?
Где ответ узнать, что такое в жизни этой, глаза глубокие да озорные делает пустыми да бегающими?
Солдат, он-то как? Все у него в жизни ладно да справно. Дробь барабанная- и в поход. Ать да два,выше голова!
Впереди фронт, позади обоз. За спиной- свои, они не продают. Да над всем этим Бог.
А тут такое. Все со всех сторон накинулось, ну все бы ничего, коль было б к кому голову преклонить. Так и последняя опора вот так оперла.
Судь да дело, неведомо нам что да как там было. Одно точно... Горевал солдат крепко. Сидит бывало,трубку сосет,никого не видит.
Царь-государь, видя дело такое,- выгнал его. Кому ж такой солдат нужон, коли ни неба ни людей не видит.
Горевал солдат, все думал как же ему жить дальше. С кем бороться, чтоб жизнь свою да счастье вернуть. С лихом не навоюешься.
Не дано, значит, человеку смертному с лихом воевать. Лихо оно повсюду. И в делах людских и в мыслях греховных,да и в поступках гнусных.
Был бы человек с умыслом злым, так тут все понятно было б служивому. Нашел виноватого. Раз-два, летит голова.
С бабой что? И собаку костью пожирнее сманят, бывало.
Не всякую, конечно...
Иная с голоду умрет,а куска с рук чужих не подымет.
Нет таких грешников, чтоб Бог не судил да не миловал. Не человеку судить да рядить, все в рученьках Божьих.
Помнил крепко солдат одно: Бог своих не сдаст. Вот и солдату все грезилось, что Богу дело до него есть.
Все солдат думал, что раз венчан он перед Богом и людьми, то не подступиться лихо к дому его. Подступилось все же. Да не к дому ихнему, а к душе бабьей.
Лихо одно не приходит.
Пришла беда,- отворяй ворота. В самый момент лихо бьет, когда не ждешь его. Вроде как добивает, лихо то… Выжидает, как посильнее да половчее ударить,- и бьет. В спину.
Ни правды, ни кривды – не разберешь. Что было,- то вода унесла. А не вернешь ничего. Ведь как бывает… И с чужбины человек уж иным возвращается, а тут с такого похабства прежним не станешь. Унесла вода и слезы и радость.
Думал солдат думал, да порешил поступить по людски. Все, что женке, чтоб не голодала, мог -отдал со двора. Поначалу, было, бросать все решил, да на войну уходить.
Да вот беда- ни войны путевой нигде не шло, ни он никому, непутевый, не нужен.
Все думал, солдатик, что ж в жизни начудил он такого, чтоб вот так все поменялось и так все исказилось, словно в зеркале кривом.
Порывался все проснуться, да просыпаться некуда. Все думал, что морок это какой то, что не с ним все.
Богу кричал, на помощь звал его. Да не слышал Бог слов его. И понял солдат, что все его слова о том, что готов он положить голову за Бога своего и церковь Христову- не больше чем слова. Слова пустые и беспутные. Ну а раз так, решил солдат, то и все помыслы про
Божье провиденье да святое предназначенье,- все это тоже слова. А слова словами остаются, даже когда слезы да кровь льются.
Подумал, подумал солдат над тем, как горю помочь, да как лихо побороть, а все одно.
В одиночку лиха не заборешь, судьбину, коль она есть, не исправишь.
Решил сам уживаться с горем, ни на что не рассчитывая и никому не веря. С груди крест снял да закинул его подале.
Подумал иконы повыкидать с хаты,да остановился. Пусть Бог,подумал солдат,коль есть он,свой суд до часа Страшного суда оставит.
Коль не смотрел на то как лихо к дому подбиралось, да жизнь в дугу гнуло,- значит либо не надо это Богу, либо не до солдата ему.
Остался солдат вовсе один, без веры и без надежды.
Осталось только у солдата только имя и слово. И дал зарок он себе, коль доведется неправду говорить, то, чтобы рассказывать об этом обязательно. С кривдой, как и с лихом не поборешься.
Скачать Java книгуЖил да был солдат. Обычный солдат, каких на Руси-матушке пропасть, считай да не сбивайся. С ленцой да хитрецой, да в басе с хрипотцой.
Все что было в запасе у него, так это- сапоги-чернозеркало в голенище пара ложек, и ремень- пузоутяган на нем острый ножик.
Боле, пожалуй, ничего у него не было. Ну еще рубаха- чистоха, да крест на груди.
Долго после службы солдат не мыкался, к родне возвращаться не стал, обзавелся уголком, стал жить поживать да добра наживать.
Девушку себе нашел, маленькую да ладненькую. Работящую да веселую. Крепко полюбил ее солдат, да как не полюбить такую, коль в горе радует, а в труде помогает. Много горюшка похлебали они солдатскими ложками, много повидали несправедливости, да все
перемололося в мучицу хлебную. Зима да лето, годок и прошел...Так, почитай, пятнадцать годков да пролетело. Счастлив солдатик,дом полна чаша стал, живет да радуется. Чуть куда на ярмарку поедет, так супружнице своей гостинчик везет- платочек иль манисту какую. А та и рада- радеханька, глазки блестят. Так и жили, уж волосок серебром заблестел.
Детушек пора на старость да на пожилое утешение, чтоб внуков понянькать.
Пришлось на ту пору лиху на Русь найти. Не тому лиху, что раскосо да с саблей острой, да ногами кривыми. А тому лиху, имя которому- смута горькая. Некому на Руси-матушке отвадить лихо это неминучее. Никто не поднимает головы своей непутевой, поди
знают, что не удержать голову эту тому, кто шибко умным себя считает. Урвать кусок всяк норовит у ближнего, да пожирнее.
Вот и задумался солдат, задним умом крепок, что не к добру время пришло. Почуял носом, как волк, как тертый да битый по жизни,что на службе царевой посытнее будет. Решил опять в войско наниматься. А что солдату собираться? Только подпоясаться.
Вот и задумал,как со службы придет,-так детушек и заведет. Всего то и думал, что год -два горе не беда.
Встал под ружье,за орденами да медальками не гнался. Чего ему, горемычному, вперед в герои то рваться, коль есть к кому возвращаться?
Жена хозяйство ведет, а он копейку в дом несет. А силы в нем, двужильном, было- не согнешь. Везде поспевал. И в работу, и в учебу, да и еще родным хватало помочь.
Так бы все справно да ладно. Но вот случилась беда.
Кричи да спрашивай, никто и не скажет как уж так получилось. Кто позавидовал, кто сглазил, а может кто и извести решил, -то нам не ведомо.
Так уж заведено, что сильный да добрый- доверчив, что дитя малое. Всяк его обьегорить норовит,да посмеяться за спиной втихомолку.
Вот,мол,дурак да простак...Ох,как мы его сиволапого...Потешаются.А ему то что? Горевать незачем да не об чем.
Ему,дураку,Бог дает еще больше...Живет нетаясь,боятся никого не боится.Силушкой богат,да разумом слабоват.
Так и подкралось лихо к дому солдатову.Пока он под ружьем государевым скатку да ранец таскал, пришел гулеван к жене его.
Сладкие сальности говорить, да речи скользкие вести. Баба оно што? Известное дело, сладким местом думает.
Скурвилась, конечно, протаскалась по местам темным с полюбовником, по норам змеиным да будкам сучьим.
А солдату ни-ни. Молчит. Как выжидает чего,живет. Затаилась,семя блядское,и думы свои думает. Как солдата извести,чтоб с гулеваном этим остаться. Как поплодить последышей гулеванских, а хлебом солдатским бока наедать.
Как не было человека прежнего. Где та маленькая да заводная, душевная да работящая?
Где ответ узнать, что такое в жизни этой, глаза глубокие да озорные делает пустыми да бегающими?
Солдат, он-то как? Все у него в жизни ладно да справно. Дробь барабанная- и в поход. Ать да два,выше голова!
Впереди фронт, позади обоз. За спиной- свои, они не продают. Да над всем этим Бог.
А тут такое. Все со всех сторон накинулось, ну все бы ничего, коль было б к кому голову преклонить. Так и последняя опора вот так оперла.
Судь да дело, неведомо нам что да как там было. Одно точно... Горевал солдат крепко. Сидит бывало,трубку сосет,никого не видит.
Царь-государь, видя дело такое,- выгнал его. Кому ж такой солдат нужон, коли ни неба ни людей не видит.
Горевал солдат, все думал как же ему жить дальше. С кем бороться, чтоб жизнь свою да счастье вернуть. С лихом не навоюешься.
Не дано, значит, человеку смертному с лихом воевать. Лихо оно повсюду. И в делах людских и в мыслях греховных,да и в поступках гнусных.
Был бы человек с умыслом злым, так тут все понятно было б служивому. Нашел виноватого. Раз-два, летит голова.
С бабой что? И собаку костью пожирнее сманят, бывало.
Не всякую, конечно...
Иная с голоду умрет,а куска с рук чужих не подымет.
Нет таких грешников, чтоб Бог не судил да не миловал. Не человеку судить да рядить, все в рученьках Божьих.
Помнил крепко солдат одно: Бог своих не сдаст. Вот и солдату все грезилось, что Богу дело до него есть.
Все солдат думал, что раз венчан он перед Богом и людьми, то не подступиться лихо к дому его. Подступилось все же. Да не к дому ихнему, а к душе бабьей.
Лихо одно не приходит.
Пришла беда,- отворяй ворота. В самый момент лихо бьет, когда не ждешь его. Вроде как добивает, лихо то… Выжидает, как посильнее да половчее ударить,- и бьет. В спину.
Ни правды, ни кривды – не разберешь. Что было,- то вода унесла. А не вернешь ничего. Ведь как бывает… И с чужбины человек уж иным возвращается, а тут с такого похабства прежним не станешь. Унесла вода и слезы и радость.
Думал солдат думал, да порешил поступить по людски. Все, что женке, чтоб не голодала, мог -отдал со двора. Поначалу, было, бросать все решил, да на войну уходить.
Да вот беда- ни войны путевой нигде не шло, ни он никому, непутевый, не нужен.
Все думал, солдатик, что ж в жизни начудил он такого, чтоб вот так все поменялось и так все исказилось, словно в зеркале кривом.
Порывался все проснуться, да просыпаться некуда. Все думал, что морок это какой то, что не с ним все.
Богу кричал, на помощь звал его. Да не слышал Бог слов его. И понял солдат, что все его слова о том, что готов он положить голову за Бога своего и церковь Христову- не больше чем слова. Слова пустые и беспутные. Ну а раз так, решил солдат, то и все помыслы про
Божье провиденье да святое предназначенье,- все это тоже слова. А слова словами остаются, даже когда слезы да кровь льются.
Подумал, подумал солдат над тем, как горю помочь, да как лихо побороть, а все одно.
В одиночку лиха не заборешь, судьбину, коль она есть, не исправишь.
Решил сам уживаться с горем, ни на что не рассчитывая и никому не веря. С груди крест снял да закинул его подале.
Подумал иконы повыкидать с хаты,да остановился. Пусть Бог,подумал солдат,коль есть он,свой суд до часа Страшного суда оставит.
Коль не смотрел на то как лихо к дому подбиралось, да жизнь в дугу гнуло,- значит либо не надо это Богу, либо не до солдата ему.
Остался солдат вовсе один, без веры и без надежды.
Осталось только у солдата только имя и слово. И дал зарок он себе, коль доведется неправду говорить, то, чтобы рассказывать об этом обязательно. С кривдой, как и с лихом не поборешься.
»Пошлые сказки
»Матерный раздел