забыла про игры и смех, и на следующий день снова поплыла к той крохотной бухточке, где приютилось человеческое жилье под нелепыми водорослями. Я снова хотела услышать мужские эмоции и страшилась этого, так как боялась, что утихомирившиеся за день чувства снова станут рвать душу и, как ни странно, тело.

На этот раз я подобралась к полоске пляжа ночью, не желая, чтобы человек меня увидел, все же отводить глаза - нелегкий труд, требующий многих душевных сил. Но все пошло не так. Едва мои груди коснулись песка, а хвост безвольно заколыхался на ласковом прибое, как я услышала голоса двух человек. Нас учили человеческим языкам, не знаю для чего, ведь они такие скучные и мертвые, хотя как утверждала наставница, их заучивание очень полезно для тренировки мозга. Впрочем, как я убедилась, с излучаемыми людьми эмоциями, достаточно ощущаемыми в ночном соленом воздухе, человеческий говор становится не безынтересен.
Людей я не видела, они скрывались за странной водяной поверхностью, установленной вертикально и сейчас почему-то светящейся. Чуть мешали электрические и магнитные поля, наполняющие человеческий дом, сродни тем, по которым мы ориентируемся в океане, но гораздо более насыщенные.

Один голос принадлежал мужчине, второй, по всей видимости, женщине. Я так решила, потому что он был более похож на звуки, издаваемые нами иногда - во время веселья или увлекательной погони друг за другом. Почему только люди не хотят транслировать свои эмоции, желания и образы сразу? Это было непонятно, но мне уже стало не до размышлений над человеческой глупостью.
- Ты меня ждал? - женщина транслировала грусть, боязнь за какие-то безделушки наподобие тех, которыми мы играли у затопленного фрегата, «одежду», в которую зачем-то заворачивались люди, и еще за странное сверкающее сооружение на четырех черных округлых предметах... А еще в ней чувствовалось то, от чего я мучилась больше суток. Наверняка ее соски напряглись, груди налились, а хвост нетерпеливо... Впрочем, какой хвост? Несмотря на помехи, я это чувствовала совершенно точно, так же как и мужские чувства, похожие на давешние. Мои груди инстинктивно прошлись по песку под тонкой прослойкой живой воды, и соски вдруг продернуло такой сладко щемящей болью, которую иногда не почувствуешь от удара эклектического ската, во всяком случае удовольствия в электрическом разряде мало, а тут я просто едва не умерла от наслаждения. Никогда язычки и губы подруг-ундин не доставляли столько радости моим затвердевшим бугоркам.
- Я не знаю, - сказал мужчина, ощущавший наряду с возбуждением горечь и боязнь чего-то неизбежного. - Понимаешь, еще вчера я думал, что наши отношения зашли в тупик. Я мастурбировал на пляже, и вдруг почувствовал такое возбуждение, какое ни разу не испытывал с тобой, да и с другой женщиной. Мне даже привидалась русалка после...
- Ты онанировал? - к страху женщины перед расставанием с почему-то дорогими ей предметами и опасению потерять хорошего «самца» («Что бы это значило?» - удивилась я) примешалось презрение, похожее на то, что испытывают ундины к подруге, в одиночку стрескавшей акульи капсулы.
- Погоди не перебивай! - мужчина испытывал досаду. - Когда ты приехала, я тоже не почувствовал к тебе особенных чувств, не более чем к любой ухоженной, красивой кошечке, которых полно на материке. Но сейчас я хочу тебя так, как не хочет накаченный тестероном бык-производитель свою коровку.
- За коровку ты еще ответишь! - настроение женщины резко пошло вверх, а меня одновременно захлестнула волна их эмоций.

Раздался треск материи, по всей видимости, они рвали друг на друге те вещи, которые так любила женщина, а потом пришло чувство обладания и наполненности, какого-то животного экстаза и нежной ярости...

Когда на пике этих эмоций все кончилось, я поняла что катаюсь и извиваюсь в песке, мой рот распахнут, а сердечко несется вскачь, как угорелое. Я перевернулась на спину и, выгнувшись дугой на берегу, впилась ногтями в соски, требующими чего-то жесткого и ласкового одновременно, потом стиснула налитые щемящей упругостью груди, сжала их в пальцах, а потом вновь принялась за соски. вытягивая их в звездное небо так, что, казалось, они сейчас лопнут от натяжения... Но все было бесполезно, той бешеной разрядки и восторга, которые разделили только что люди, я не получила, оставшись с неутоленной страстью и болью.
- Пойду окунусь в океане, - сказал мужчина, безмерно счастливый, чуть уставший и довольный всем светом.

Пришлось быстро нырять, ведь мне не хотелось, чтобы меня застали с вытянутыми сосками, прогнувшуюся на песке и молотящую хвостом воду там, где она лизала прибрежный песок... В ту минуту я напрочь забыла о магии, которой обладаю...

Но на следующий день, едва солнце зашло за край моей стихии, я снова кралась в воде, придерживаясь скалы рукой. Мужчины не было, а я так надеялась, что он снова будет забавляться со своей штучкой! Но за жилищем я услышала едва различимые голоса и потухшие, скучные эмоции.
- Когда вернешься?
- Думаю, завтра-послезавтра.
- Ну, пока...
- Пока...
- Кэп, - мужчина хотел казаться веселым, но им владела скука и безразличие, - доставишь Кристи? Только чтобы в целости и сохранности.
- Все будет хорошо, разве такую конфетку можно не доставить? Да и путь даже ночью безопасен - вон он материк, огоньками светится, - и голос, и эмоции третьего человека были совсем тусклы и неинтересны. И напоминали чувства рыбы, которой только бы набить брюхо и спрятаться от более крупных хищников.

Затарахтел мотор человеческого вонючего катера, и мужчина направился в дом, чтобы через минуту выйти к морю.

Не знаю чем я себя выдала: то ли бурно вздымающейся грудью, то ли неосторожным всплеском плясавшего хвоста... Но мужчина остановился, вглядываясь в темную воду, на которой покачивалась моя голова.
- Кто здесь? Это ты?

Я немного забеспокоилась: откуда он меня может знать? Да и глядел он прямо, словно знал, где я дрейфую, а ведь, судя по урокам наставницы, люди очень плохо видят в темноте, и им никогда нас не обнаружить, если мы того сами не захотим.
- Кто ты? Та девушка, которая подглядывала за мной два дня назад?

Не обращая внимания на слова, я подплыла поближе - полюбопытствовать, так ли хороша та штучка, что я видела накануне. Несмотря на мешающий свет, бьющий из поверхностей, которые раньше напоминали вертикальную воду, мне удалось рассмотреть, что член сейчас совсем маленький и уныло висит на пушистых шариках. Да и особенных эмоций мужчина не транслировал. Я недовольно фыркнула.
- Я знал, что ты здесь! Я чувствую твое присутствие!

Ой, кажется, попалась! Впрочем, нас учили, что показаться на глаза одному единственному человеку - в этом нет ничего страшного, главное, чтобы у него в руках ничего не было, а ты находилась в своей стихии и не забывала о правилах о ментальном обрезании человеческой памяти.
- Ты забавный, - улыбнулась я, старательно, словно на уроке выговаривая слова одного из человеческих языков.
- О! Оооо!... Я тебя вижу! - мужчина сильно обрадовался, а в его эмоциях появились те